Вы, мой Герой! Оцените все добро, какое Вы при сем случае сотворили. Перенеситесь мыслью в селения, обойдите их одно за другим. Смотрите: многочисленное юношество трех угнетенных наций учится быть основою процветания общественного и утешать нынешнее поколение, столько бедствий претерпевшее. О, какое множество благословений, пожеланий, молитв вознесут бедные земледельцы из своих хижин за своего ангела-хранителя! Не говорю Вам о славе, кою другие монархи ищут. Она Вас сама найдет именно потому, что Вы выше нее стоите.

Не так удачлив я в деле о зданиях; лишили меня около 90 000 рублей, в том числе и денег на бани, хотя они не более 6000 стоят. Я так мечтал студентам подарок преподнести от их Государя, которым восхищаются они со всем энтузиазмом юности. Нельзя ли это исправить?

Позвольте мне, Государь, Вам о комитете прошений напомнить. Как командировка моя скоро кончается, следует поспешить, тем более что Вы, возможно, мне кое-что переменить велите, а это времени потребует. Собирал я по сему поводу сведения неустанно, и всякий день убеждался еще сильнее, как важно, как необходимо между Вашими подданными и Вами, между угнетенным и Троном дорогу проложить. Она шипами и терниями усеяна, и Вы из сил выбиваетесь, стремясь творить добро, но втуне. Позвольте мне Вас с моими на сей счет соображениями познакомить. Отвергнете их, если неуместными сочтете, но удовлетворите заветную потребность сердца своего, а я исполню одну из тех обязанностей, какие любовь моя к добру и к Вам предписывает настоятельно.

Не пеняйте на мою докучливость. Через несколько дней уезжаю из Петербурга и надолго возвращусь к тому скромному существованию, к какому меня Провидение предназначило. Сие последнее дело станет для меня, возможно, лебединой песней.

Да хранит Вас Небо!

Паррот

48. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург], 1 марта 1805 г.

Государь!

Обращаюсь к Вам за разрешением, которого Вы поначалу, должно быть, дать не захотите, но надеюсь я, что, поразмыслив, мнение свое измените; прошу позволения в «Гамбургской газете»[365] рассказать о том, что Вы теперь для Дерпта и училищ его учебного округа делаете. Не подумайте, что расхвалить хочу Вас или себя; цель моя политическая. Полагаю весьма полезным, чтобы в настоящее время французский Цезарь, европейский Филипп[366] самое лестное представление составил о российских богатствах, меж тем нет, пожалуй, более верного способа ему такое представление внушить, чем показавши, что, хотя готовитесь Вы с ним воевать, не жалеете по-прежнему денег на науки, которые он во Франции на прозябание обрекает. Под статьей выставлю «Дерпт» и обнаружу с нашей стороны немного тщеславия, которое литераторов иностранных ничуть не удивит, – все для того, чтобы лучше скрыть истинную цель статьи, которая тем самым вернее достигнута будет. Благоволите мне в двух словах ответ дать.

Не напоминаю Вам о предметах последнего разговора нашего; слишком дороги они Вашему сердцу. Но позвольте напомнить о том, что, лишь только с делами Университета покончу, должен буду уехать. Слова «должен уехать» для меня глубокого смысла исполнены. Вам это, возможно, на ум не приходит, но для меня они с Вами связаны. – Слишком привык я к блаженству видеть Вас.

Да хранит Небо моего Александра!

Паррот

49. Александр I – Г. Ф. Парроту

[Санкт-Петербург, 2 марта 1805 г.][367]

Соглашаюсь с Вашими доводами и даю Вам право поступать так, как Вы желаете, при условии, однако, без панегириков обойтись. Надеюсь вскоре с Вами вновь обсудить предмет нашей последней беседы; потерпите, у меня столько дел, со всем управиться надобно.

Весь Ваш

[Росчерк]

50. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург], 10 марта 1805 г.

Государь!

Сообщил я Вам, что на заседании 21 февраля[368] был проект приходских училищ одобрен, за исключением нескольких статей, какие я с удовольствием исправить был готов, и я человечество и Вас с сим свершением поздравлял. С тех пор все переменилось, и я подлинно не знаю теперь, что и думать. Позвольте мне, Государь, Вам факты изложить.

На заседании 21 февраля постановлено было представить Вам устав, мною предложенный, лишь только я из него удалю несколько статей, не для всех четырех губерний в равной мере подходящих, и другие, в некоторых приходах не могущие быть исполнены незамедлительно. На следующем заседании[369] представил я вновь устав исправленный (исключил из него 6 статей). Вновь его прочли и, к моему великому изумлению, упрекнули меня в том, что я приказ, мне данный, не исполнил. Пересказал я содержание вычеркнутых статей. На это министр возразил, что от меня другого требовали, что должен был я представить не готовый устав, но просто план, содержащий самые общие положения, что устав написан быть может лишь после того, как все мелкие затруднения устранены будут властями <губернскими>, а под конец объявил, что он такой план самолично сочинит и представит на следующем заседании; оно в прошлый вторник состоялось.

Хоть Вы мне, Государь, и дали позволение присутствовать на заседаниях, этого дела касающихся, на сей раз не воспользовался я им из уважения к министру, ведь это его творение, а не мое на совместное рассмотрение было представлено. Но чтобы долг свой исполнить, отправил накануне заседания письмо, Главному правлению адресованное, в котором брошенные мне упреки опроверг и перечислил вкратце все важные причины для принятия устава со всеми подробностями; надеялся, что изложенные по порядку и подряд, произведут они большее впечатление, чем если будут в пылу спора предъявлены.

Заседание во вторник состоялось, но мне итог его до сих пор неведом, и кажется даже, что условились от меня его держать в совершенном секрете. Знаю только, что министр мне мое письмо возвратил с резолюцией на обратной стороне за подписью: директор департамента Иван Мартынов[370].

Государь! Вот факты. Полагал я своим долгом это Вам изложить, чтобы Вы во всяком случае знали, что с 21 февраля ход дела переменился. Не говорю о себе; и без того слишком больно мне быть обязанным с Вами говорить об уроне, нанесенном общественному благу. Государь! Не отказывайте ему в поддержке своей. Молю Вас о том со слезами на глазах.

Паррот

51. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург], 18 марта 1805 г.

Государь!

Миг, когда судьба училищ приходских решится, близок. Через несколько часов Вы о сем важном предмете свое слово скажете. Простите мне мою тревогу; до сих пор не знаю, что именно Вам на утверждение представят. Если невозможно меня о том известить прежде принятия решения, благоволите, Государь, перечесть мои разъяснения, Вам в начале января