class="p1">– Да? – изумился Костя. – Вот это факт, что называется «валит с ног»! Я даже не подозревал. А ты могла бы и скромно умолчать о таком вот несчастье…

– Выдумщики не хуже крошки Виталины, – усмехнулся Саша, поняв, что выдал себя слишком уж бурной эмоцией.

– Я так и сказала Куку. Если так уж случилось, что сразу никто из вас меня не завоевал, пока Радослав раскачивался, – а он долго раскачивался, не желая или боясь мне отвечать взаимностью, – я уже не смогу никого из вас полюбить. Сразу было надо. А теперь во мне произошло странное сжатие внутрь, я не могу ничего поделать. Я никого уже не полюблю.

– А кто в том нуждается? – пренебрежительно бросил ей Александр.

– Ты красивый, но грубый, – сказала ему Ландыш. – А вот Костя нежный. Но Костя мне как брат, как тот же Алёшка. Я не могу воспринимать тебя как мужчину. Ты не обижаешься? Нет? Ты же не Валерка, чтобы лезть к девушке, растопырив лапы как сказочный медведь?

– Почему сказочный? Медведи бывают и самыми настоящими, – смутился Костя.

– Конечно, я никогда не знала любви, какой она бывает между мужчиной и женщиной, хотя очень и хотела, чтобы Радослав дал мне такой опыт. Но он только обещал, а сам ушёл…

Слушать её было невозможно, и Костя с Александром разом повернули головы в разные стороны от неё, жалея её, как жалеют душевнобольных.

– Я любила, как любит женщина, только во сне, – добавила она, теребя головки цветов.

– Ты слишком откровенна, – сказал Костя, мягко притрагиваясь к рукаву её комбинезона. Ткань была цветом как бирюза, но с серебристым отливом. Это была женская версия костюма космического десантника.

– Но, вы же моя семья. Как иначе? – ответила глупенькая Ландыш. Не потому, что она была глупа от природы, а специфика её становления на планете Бусинка была такова, что она казалась глуповатой двум братьям. По странному стечению обстоятельств оба тайно и давно любили её. В отличие от прочих, – Владимира, Валерия и Артёма. А то, что Валерий к ней приставал, вовсе не говорило о его страстном чувстве к одинокой Ландыш. Он просто хотел попытать счастья, убегая от опостылевшего давно и уже личного одиночества.

– Хочешь, я достану для тебя местное платье? – спросил вдруг Александр. – У местных девушек очень красивые одежды. Ты будешь как птица в сказочных пёрышках. Или как этот цветок…

– Я не хочу носить платья. Это неудобно. Да я и не умею ходить в юбках каких-то, заплетающих ноги. Или наоборот, выставляющих ноги для всеобщего обозрения. Не считаю, что так красиво. Я никогда их не носила.

– А мне кажется, тебе очень пойдут женские платья. Воздушные и яркие, – Александр переглянулся с Костей, поскольку они оба вспомнили, как хороша была Ландыш в своих шелках на Ирис.

Она перехватила переглядывания ребят, но расценила их по своему, – У вас воображение работает не на той волне, на какой бы следовало. Конечно, я понимаю, вам одиноко, а вы молоды. Достань платья для Вики, если у тебя есть такая возможность. Вика сильно переживает, что не может выглядеть соблазнительной одалиской, как обзывал её прежде Кук. Она боится, что он устанет от её однообразного вида и перестанет её любить. А в его возрасте любить – это нешуточные затраты не только психические, но и физические, я думаю.

Ребята засмеялись. Ландыш звонко вторила им в ответ. Они оба залюбовались ею впервые после того, как она рассталась с Радославом. Что-то явно происходило сегодня. Чем была вызвана такая её перемена? Внезапная и невероятная. Она была как её мать Пелагея, наделённая способностью перевоплощаться на глазах от серой моли в феерическую бабочку. Вот только что она была бледна, как заспанный и блёклый один из местных спутников при своём появлении над горами в обесцвеченном ночном небе. И вот она же сияет как взошедшее светило – румяное и тёплое, но пока не обжигающее, а только ласкающее глаза, и даже, если верить, способное к исцелению уставшего зрения, поскольку излучение восходящего утреннего солнца всегда целебно и невероятно укрепляет всё здоровье целиком. Чтобы она не рассказывала о своём безразличии к внешнему виду, она как-то умудрилась переоформить один из своих костюмов, придав ему женственный вид. Воротничок приоткрыла, рукава обрезала до локтей, а штаны также укоротила до голеней, что было нарушением. Ведь в горах надо было закрывать все возможные участки кожи на случай укуса змей или насекомых. Кожа Ландыш была молочно-белая и такая нежная, что Костя невольно облизнул свои губы, представив себе, как он прикасается к ней …

– Милая, – прошептал Костя. И тут же ощутил рывок со стороны Александра. Тот дёрнул его за рукав.

– Пошли? – спросил Александр у Кости.

– Куда? – не понял он.

– Туда, о чём я тебе и говорил только что. Забыл?

– В тоннели? – переспросил Костя, забыв о секретности информации для Ландыш.

– А я! Я тоже пойду с вами! – вскричала Ландыш с интонацией Виталины, чем вызвала смех парней. – А я? Я давно туда хочу.

– Ещё чего! В какие такие тоннели ты собралась? Мы сами там никогда не были, – соврал Александр, свирепо вращая глазами в сторону Кости. – Кук запретил. Там опасно. Возможны обрушения.

– Перестань относиться к ней как к полоумной, – сказал Костя и добавил с твёрдой уже интонацией, – Ландыш пойдёт с нами. Кук всё равно обо всём уже знает. Почему бы и ей не побывать там, где мы всё давно излазили, а ребята так и машины давно починили.

– Видишь ли, у нас в нашем тайнике в подземном городе нет женской местной одежды. Только мужская, – резонно возразил Александр. – В чём же она выйдет на поверхность местных городов? Не в костюме же космодесантника? Подожди хотя бы того, что мы добудем для тебя одежду местных женщин, а иначе ты будешь не просто аттракционом для инопланетной публики, но и опасностью для нас всех. Тебя просто загребут местные спецслужбы. А они, чтобы ты знала, отлично осведомлены о том, кто прежде обитал в подземном городе, недоступном для их проникновения. А теперь и подавно. Тебя схватят, а чтобы выудить сведения, они церемониться с тобою не будут. Уж поверь. Тут тебе не Земля и не планета Ландыш даже.

– А что они могут сделать? – спросила она, по-детски ширя глаза и без того огромные. Так что в данную минуту она опять сильно напомнила Виталину. Вернее, Виталина, как её дочь была сильно похожа на свою мать.

– Да что хочешь. Бить, издеваться. Пытать, одним словом. Им это запросто.

– Зачем?

– Чтобы выудить необходимые сведения.