– Таким парням, как мы, – сказал Смедз, – должно быть без разницы, кто держит власть. Кто бы ни держал, он нам добра не желает.

Снег повалил так густо, словно небеса решили прийти Смедзу и Старику на помощь. Рыба объяснил напарнику, что тот должен сделать.

Из метели вынырнул поисковый отряд.

– Мы их потеряли, – прорычал Ворон.

Коротыш Вертун сказал:

– Да тут руку к глазам поднеси, и то не увидишь.

– А что в Розах было, помнишь? – спросил я у Ворона. – Ты в метель выследил Загребущего.

– Другие обстоятельства. – Он был в ярости, а тут и вовсе остервенел.

Ворвавшись в конюшню, он увидел нас с Душечкой лежащими бок о бок, вот и навоображал себе черт-те что. Как будто нам, порезанным, было до глупостей.

Душечка заставила всех умолкнуть. Она ясно дала понять, что настроена по-деловому. Объяснила вернувшимся, как нам нужно действовать, исходя из предположения, что беглецы выдали наше убежище серым. Она чуть ли не жалела эту парочку.

Порой Душечка чересчур щедра на сочувствие. Вот я почему-то не питаю симпатии к людям, которые суют в меня ножики.

Через несколько часов началась бодрая суета – двое наших маленьких шпионов примчались, чтобы сообщить: парень, по приметам тот самый, что меня пырнул, явился к Изгою и предложил сделку. В порядке жеста доброй воли было сказано, где Изгой сможет найти нас и бригадира Уайлдбранд. А еще визитер намекнул на шпионов, которыми кишит штаб – мол, ты даже чихнуть не можешь, чтобы об этом тут же не донесла своим какая-нибудь тварь с равнины Страха.

Легко было представить суматоху, поднявшуюся в стане противника. Кое-кто из наших маленьких союзников не получил своевременного предупреждения и не успел удрать. Осенняя Паутинка и Паучья Шелковинка возглавили чистильщиков. Само собой, они не забыли отправить отряд по нашу душу. Конечно, учитывали, что мы почуем приближение ловцов, но надеялись поймать нас на улицах – там полно солдат и шпионов, которые только и ждут, когда мы вылезем из норы.

Пожалуй, это была чрезмерно оптимистичная надежда, учитывая, как успешно до сих пор маскировали нас Боманц с Молчуном.

Вероятно, Изгой ничего не знал о наших козырях. Представляю, как бы он запаниковал, проведав о поддержке, которую Душечка могла получить от равнины Страха.

Белая Роза и Праотец что-то готовили вместе. Что именно, я не знал, но явно не пустяковое. Ничего личного, старина Ящик, но чем меньше ты услышишь, тем меньше разболтаешь.

Как же все-таки тошно, когда лавина событий несет тебя, совершенно беспомощного, черт знает куда.

Душечка велела Молчуну и братьям увести лошадей, чтобы их не вернул себе противник. Решено было спрятать животных на ближайшем пустыре. А как же следы? Пустяки, колдун что-нибудь придумает.

Кони требовались Белой Розе для выполнения ее плана. Я присутствовал при ее разговоре с Молчуном. Душечка велела добыть еще лошадей.

Наша геройская горная обезьянка продержалась в храме до последнего момента, только чудом не попавшись близнецам. Она стала свидетельницей почти всего торга за серебряный клин.

Стороны ударили по рукам. Обезьянка сказала, что Изгой не намерен обманывать, он выполнит свое обязательство, если люди, у которых клин, выполнят свое. Вору, который пришел торговаться, неизвестно местонахождение и тайника, и парня, который спрятал штуковину.

По-моему, разумно. Наверное, Изгою тоже так показалось. Он не стал тратить время на допрос с пристрастием, а лишь осведомился у посредника, как будет проходить обмен.

Подумать только, человек, который заныкал клин, был у нас в руках! Я несколько дней прожил с ним в одной сраной палатке! Хотелось надавать крепких пинков парочке «Ночных хищников», которые нам соврали.

Ворон тоже взбеленился:

– О черт! Как же мы поднимем народ на борьбу, если имперские подонки будут с нами честны? Чтобы колдун, да не сжульничал? Кто-нибудь слышал о таком?

Боманц нехорошо посмотрел на Ворона, но не успел возразить. Нам сообщили, что люди Изгоя уже рядом.

Ворвавшись в конюшню, они увидели только бригадира Уайлдбранд и ее подчиненного. Те сидели на полу рядом с нашим менгиром-недомерком. Мы все никуда не делись, но стараниями Боманца уподобились грудам конского дерьма и корма, а у «хищников» осталось впечатление нашего бегства.

– Привет, ребята! – громыхнул говорящий камень. – Вы опять опоздали. И всегда будете опаздывать. Может, возьметесь наконец за ум и перейдете на сторону победителей? Белая Роза не злопамятна.

Все эти кавалеристы – не рекруты желторотые, а гвардейцы самого Изгоя, таких агитировать – только время терять. Но шутника это обстоятельство не смущало, он все взывал к их благоразумию.

Солдаты рассыпались по конюшне. Переворошили сено на чердаке, но там никто не прятался. Развязали «Ночных хищников». И попытались заткнуть болтливую каменюку.

Менгир исчез. А как только гвардейцы перестали пучить в изумлении зенки и вернули на место отпавшую челюсть, вернулся.

– Друзья, умом ли, сердцем ли, но решайте скорее. Уже стемнело, а утром Белая Роза уничтожит сей очаг имперской заразы.

И дальше в том же духе. То пропадет, то появится, и давай дразниться. Какие уж тут поиски, когда тебя снова и снова выводят из себя.

Снаружи донесся какой-то звук. Трое гвардейцев выскочили в метель. Вспышка, вопль. Один солдат возвращается, шатаясь.

– Завалили наших. И коней увели.

Это Молчун, будь он неладен, рисуется перед Душечкой. Ух и разозлится она из-за этих бессмысленных убийств! Но я не стал бы его винить – накопилось у человека. Кто-то должен заплатить за наши страдания – почему бы не эти парни?

Еще несколько кавалеристов ринулись мстить за своих друзей. Вдогонку заржал, заулюлюкал словоохотливый камень.

Конечно же, до Молчуна они не добрались. Но он добрался до кое-кого из них. В конце концов оставшиеся смекнули, что этак и вовсе не будет оставшихся, и дали деру, прихватив бригадира Уайлдбранд.

Чуть позже Молчун привел в конюшню десять лошадей. И он, и Вертуны были донельзя довольны собой. А вот довольна ли была ими Душечка? Я бы за это не поручился.

Закончился снегопад, очистилось небо, залившись почти невыносимо яркой синевой. К этому времени Хромой взобрался на гребень холма и наконец-то увидел свою цель. Тишина ему не понравилась. И безжизненность тоже. Даже птицы куда-то запропастились. А почему от Весла валит дым, причем так обильно? Все городские очаги не дадут столько чада.

Да и не важно. Наплевать. Взятый слышит зов зачарованного серебра так ясно, словно рожден им обладать. Словно клин выкован для Хромого и больше ни для кого. До цели рукой подать, и те, кто не рад приходу древнего колдуна, своей мышиной возней не помешают ему обрести могущество, принадлежащее ему по праву.