Я тяжело вздохнула изо всех сил надеясь, что мне удалось не покраснеть. Эту страницу своей жизни я старательно прятала от всех. Даже самых близких.

— Не надо, — качнула я головой. — Это ничего не изменит, Анни. Я все понимаю не хуже тебя, но...

— Нет, мам, — Анни остановила поток моего красноречия и улыбнулась, — наоборот. Я хотела тебе сказать, что ты не должна себя винить. У вас все будет хорошо... Прошлые ошибки ничего не значат, важно то, что сейчас и что ждет вас в будущем... И, вообще, главное, чтобы ты была счастлива, мам!

Я кивнула. А сама подумала, а будет ли оно, это будущее. Если половина моей души исчезнет, то что останется?

К счастью Анни не умела читать мысли. Или научилась делать вид, что не умеет, оставляя окружающим их тайны и сокровенные думы.

— Идем, мам, — весело рассмеялась она, — а то опоздаем на коронацию.

В тронный зал я входила с трепетом.

Мы с Анни встали рядом с троном-артефактом, как самые близкие люди. Рядом рассредоточившись по ступенькам стояли три высоченных и крепких воина, в которых я признала Сиргу, Миху и Бусыка. Они были похожи на трех молодых поджарых волков, вышедших на охоту и готовых растерзать каждого, кто окажется на пути. От них веяло опасностью, так же, как от Жерена, стоявшего в первых рядах напротив трона. Люди вокруг неосознанно отступали на шаг, создавая вокруг свободное пространство. Только Жерену не надо было сверкать глазами и играть мускулами. Старый матерый волк пока еще был сильнее всех в стае.

Селеса, с которой Жерен взял самую жестокую клятву, что она будет молчать и вести себя тихо, разряженная в пух и прах, пучила глаза от желания высказаться, и всем своим видом выражала абсолютный восторг. Могла ли она когда-нибудь представить, что будет присутствовать на коронации?! Не каждый потомственный аристократ удостаивается такой чести!

Селесу распирало от того, что мальчишка, которого она бывало шлепала за баловство по попе, оказался самым настоящим принцем и прямо сейчас должен был стать королем!

А когда ее взгляд падал на сыновей, которые стали доверенными лицами будущего короля, то Жерену приходилось напоминать жене о клятве, сжимая ее локоть.

Моя старая подруга чуть не лопнула от гордости, когда я получила титул, а моей короной она гордилась, пожалуй, больше меня. И сейчас я даже немного жалела словоохотливую Селесу, которой придется выдержать такую долгую пытку молчанием. А еще я знала какую роль сыграла она в формировании лояльного отношения ко мне и к Фиодору среди жителей Нижнего города. Она практически в одиночку сглаживала острые углы и меняла общественное мнение, когда мне приходилось вводить какие-то не особо популярные меры... Например, когда я заставила всех горожан в обязательном порядке убирать мусор и косить бурьян перед своим домом. И за это я готова была простить ей маленькие слабости.

За моей спиной, как всегда стоял, мой верный Дишлан. Я не видела, но чувствовала его присутствие по той ауре уверенного спокойствия, которое он излучал. Последние пять лет, он был бессменным телохранителем королевы, снова, как в старые времена, всюду сопровождая меня. Никому другому я не смогла бы доверить свою жизнь без оглядки.

Когда напряжение в тронном зале достигло предела, наконец-то грянули трубы, которых я почему-то совсем не слышала во время своей коронации, и распорядитель распахнул двери, впуская в тронный зал наследного принца в сопровождении Первого советника, герцога Делива.

Мой брат был прекрасен. Он шел к трону спокойно и уверено, как и подобает истинному наследнику короны. Глазам стало горячо. И я часто-часто заморгала, чтобы остановить слезы. Еще не хватало разрыдаться от переполняющих меня чувств.

С тихим шелестом дамы присели в реверансе, а мужчины склонились в поклоне, приветствуя будущего короля.

Слова клятвы я пропустила мимо ушей. Не могла оторвать взгляд от Фиодора. Перед глазами от все плыло и двоилось. И мне казалось, будто бы наш отец стоит с ним рядом с братом и довольно улыбается глядя на то, как старый, еле живой герцог Фалжо, трясущимися руками опускает тяжелую корону на голову его величества Фиодора Четвертого.

— Поздравляю тебя мой мальчик, — герцог Фалжо с трудом улыбнулся, — я рад, что дожил до этого дня и собственноручно короновал сына моего дорогого друга... Правь справедливо и честно, так же, как твой отец...

Эта напутственная речь не была предусмотрена протоколом, но никто не посмел остановить старика. Он уже много дней лежал в постели не вставая, но сегодня пришел, чтобы исполнить свой долг.

Селеса все же не сдержалась и громко разрыдалась, причитая и завывая на крестьянский манер. Она уткнулась в грудь Жерена, который впервые на моей памяти растерялся и не знал, что делать.

А у меня в голове звенело от напряжения... Клятва сбылась, корона на голове моего брата, но я пока не чувствовала в себе никаких изменений. Возможно, это еще не все? Крошечная надежда забрезжила на краю сознания...

Фиодор легко поднялся по ступенькам к трону. И с легкой улыбкой сел, опуская ладони на подлокотники. Он знал, я рассказала, что сейчас артефакт попробует его кровь...

Раздался тихий переливчатый звон... Я вздрогнула, чувствуя, как в груди появилось странное, сосущее чувство... Вот и все, пришло понимание. Сейчас все закончится. Призванная душа Елены Анатольевны получит свободу и уйдет, оставляя Елину одну. И это буду уже не я... Не совсем я...

Я закрыла глаза и провалилась в темноту, успев заметить, как дрогнула рука дочери на моем локте и как побледневший Фиодор вскочил с трона.

* * *

— Елька, я не знаю, почему я раньше ничего не заметил. Но ты же понимаешь, что он тебе совсем не пара, — Жерен по старой привычке говорил очень тихо. Как будто бы мы все еще вели секретные беседы в харчевне Нижнего города, посреди шумного зала полного людей, а не в кабинете в личных покоях королевской семьи.

— Я знаю, — вздохнула я... К счастью мой обморок в тронном зале, вызвавший переполох прямо во время коронации, произошел совсем не из-за того, что половина моей души улетела прочь. Нет, с душой, по ощущениям все было нормально. Хотя память Елены Анатольевны словно покрылась тонкой паутиной. Я помнила все, но довольно нечетко... Как будто бы это была не память, а какие-то детские фантазии.

— Как ты, вообще, умудрилась связаться с ним?! — Жерен смотрел на меня с недоумением.