Ты очень важна для меня, говорил он, не произнося этого вслух, как разговаривают влюбленные.

Вы оказываете мне слишком большую честь, отвечала она едва заметной тенью, легшей на лоб. Потом её пальцы легко погладили тыльную часть его ладони, говоря, я обожаю вас.

Глаза неотрывно смотрели в глаза. Она поднесла его руку к лицу и прикоснулась к ней губами. Молчание охватывало их, сжимая все сильнее, причиняя боль, а потом одним быстрым движением она скользнула к нему под бок и крепко обняла его. Её смех зазвенел серебристой трелью.

— Слишком много серьезности вредно для меня, Тора-тян! — Она обняла его снова, уютно устроившись в его объятиях. — Вы доставляете мне столько счастья.

— Ах, не больше, чем ты мне, — мягко проговорил он, радуясь, что напряжение было разрушено так красиво. — Тебя обожают, и твои стихотворения тоже.

— То, что про улитку, принадлежало Кэраи.

Он рассмеялся.

— Оно принадлежит Койко Белой Лилии! Принадлежит, не принадлежало.

Она опять придвинулась теснее, наслаждаясь его теплотой и силой.

— Я чуть не умерла, когда услышала про сегодняшнее утро.

— Жизнь, — ответил он просто. — Мне следовало бы быть более готовым, но меня поразила улица. — Он рассказал ей, какой необычной она показалась ему. — Это было редкое ощущение — чувствовать себя невидимкой, — слишком богатое, чтобы не испытать его снова, какими бы опасностями это ни грозило. Не добавляет ли опасность остроты в это блюдо? Я посмотрю, как это получится в Эдо. С наступлением темноты риск будет меньше, и я подготовлю специальную охрану, чтобы она сопровождала меня.

— Пожалуйста, извините меня, но я бы предложила не злоупотреблять этим наркотиком.

— Я и не собираюсь им злоупотреблять. — Его руки сжали её, им было так удобно вдвоем. — Это могло бы стать наркотиком, да, очень легко.

Комната примыкала к его спальным покоям. Как и все помещения казарм, она была мужской, с минимумом обстановки, татами самого высокого качества, но уже потершиеся. Мне не будет неприятно покинуть это место, подумал он. Их уши уловили мягкое шлепанье приближающихся ног, его рука скользнула к рукоятке меча. Они оба напряглись.

— Повелитель? — произнес приглушенный голос.

— Что такое? — спросил Ёси.

— Прошу простить, что нарушаю ваш покой, господин, только что прибыло письмо из Зуба Дракона.

Койко не нужно было ни о чем просить: она подошла к двери и встала сбоку от неё на страже. Ёси приготовился.

— Откройте дверь, часовой! — выкрикнул он. Дверь отъехала в сторону. Часовой нерешительно остановился, увидев Ёси в наступательно-оборонительной позиции с мечом, на четверть вытащенным из ножен. — Передайте свиток госпоже Койко. — Часовой подчинился и пошел назад. Когда он достиг конца коридора и закрыл за собой ту дверь, Койко закрыла дверь в комнату. Она протянула ему свиток и опустилась на колени на своё место напротив. Он сломал печать.

В письме жена справлялась о его здоровье и сообщала, что его сыновья и остальные члены семьи чувствовали себя хорошо и с нетерпением ожидали его возвращения. Затем шла информация:

Старатели прилежно трудятся и переходят с места на место с вашим вассалом Мисамотой. Золота они пока что не нашли, но сообщили о больших — они употребили слово «огромных» — залежах высококачественного угля у самой поверхности, которые легко разрабатывать. Насколько я понимаю, они называют его «черным золотом» и его можно было бы с выгодой предлагать гайдзинам вместо денег. Они продолжают поиски. До нас дошло, что Андзё назначили тайро, и он хвастается, что вас скоро заставят выйти из Совета старейшин. Далее, доверенный человек, которого вы посетили на пути в Киото, сообщает следующее: кодовое слово, которое он дал вам относительно одного из ваших врагов, является правильным, и подобный план уже готов в качестве государственной политики этого врага.

Багряное Небо. Стало быть, молниеносное нападение является теперь государственной политикой! Продержится ли мое соглашение с Огамой?

Он отложил этот вопрос на потом и продолжил чтение:

Тот ронин, Ори, убит в лагере гайдзинов. Полагают, что второй ронин, Хирага, тоже там. Ваш шпион также доносит, что он, согласно приказу, перехватил «прислужницу», которую вы отослали назад, и отправил её далеко на север, в очень бедный дом для увеселений. Её любовник-ронин был убит.

Ёси улыбнулся. Это была служанка Койко, которая нашептала своему ронину-сиси о тайном ночном свидании Утани. На полпути к Киото он отпустил её, отправив назад в Эдо с каким-то придуманным поручением, — Койко, разумеется, не возражала. Хорошо, подумал он. В малой степени, но Утани отомщен.

Дальше, Гъёкояма: я завершила денежные дела. Могу я использовать эту возможность с углем как дополнительный залог при любых заказах оружия? Возможно, нам следует попробовать договариваться с гайдзинами напрямую, возможно, через Мисамото? Пожалуйста, дайте мне ваши наставления. Господин, вашего присутствия и мудрых советов очень не хватает. И последнее, прошу прощения, голод начался.

Ёси перечитал послание. Очень хорошо зная Хосаки, он понял, по тому, как она написала «дополнительный залог», что переговоры были жесткими и цена высокой. Ладно, на следующий год голода не будет и мы расплатимся со всеми этими Гъёкоямами, если они проживут так долго в землях, которыми я правлю.

Он поднял глаза на Койко. Она смотрела в пространство, погруженная в мечты, которыми, он знал, она никогда с ним не поделится.

— Койко?

— О. Да, господин?

— О чем вы думали?

— Что листья шепчут листьям.

Заинтригованный её ответом, он заметил:

— Это зависит от дерева.

Она мило улыбнулась.

— Клен, кроваво-красный клен.

— В какое время года?

— Девятый месяц.

— Если они наблюдали за нами, они прошептали: «Скоро мы опадем, чтобы никогда уже не вернуться. Но они благословенны. Они растут на древе жизни. Их кровь — наша кровь».

Она захлопала в ладоши, улыбаясь ему.

— Превосходно. А если бы это была сосна весной?

— Не сейчас, Койко-тян, позже.

Увидев, как он вдруг посерьезнел, она тоже стала серьезной.

— Плохие вести, господин?

— И нет, и да. Я уезжаю на рассвете.

— В Зуб Дракона?

Он заколебался, и она спросила себя, уж не сделала ли она ошибку, задав этот вопрос. Но он размышлял о том, как ему быть с ней. Ранее, взвесив необходимость ещё одного форсированного марша, он решил не брать её и предоставить ей следовать за ним так быстро, как она только сможет. Её паланкин будет сдерживать их. Она умела ездить верхом, но недостаточно хорошо, а подобное путешествие будет очень трудным.