Оба гвардейца, я всё же рассмотрел соответствующие символы на плаще дворфа, приняли от меня листы и начали читать. По мере чтения их глаза всё больше, а лица наливались кровью.

— Разрази их гнилую породу пещерный троглодит! — первым не выдержал дворф, — И с этими тварями мы еду делили⁉ Да я их сейчас голыми руками!

— Да, — более сдержанно выразил своё мнение гвардеец деда, — какая мерзость.

— Рад, что вы прониклись, — выдохнул я, — так вот что мне от вас нужно, мои ребята и девчата, конечно хороши, но их и двух сотен нет, а сами понимаете, когда я зачитаю обвинения, может всякое начаться.

— Понятно, парень, я с тобой, — первым отозвался дворф.

— Со своими я поговорю, — подтвердил гвардеец.

— Отлично, тогда идите и будьте наготове, а я пока начну, — благодарно кивнув им, я оценил обстановку вокруг.

Прямо сейчас за моей спиной, пока сам я стоял на крепкой телеге в полной броне, собрались почти все мои люди. В первом ряду пехотинцы со щитами и копьями, за самой телегой штурмовики Жара, а уже за их спинами лучники Листа. И выглядели они не в пример лучше, чем построившееся перед нами войско. Если большая часть солдат Талдора была или в стеганках, или вовсе без них, то первый ряд моего воинства был поголовно в латах, сияющих на солнце шлемах и с крепкими щитами. Воистину, заклинание Создание и куча свободного времени творят чудеса, если присмотреться, то только в части войска, что привёл с собой мой дед, было что-то похожее по уровню оснащения. Ну да ладно, дав команду Фрэки отлавливать всех беглецов, которые попробуют сбежать в лес, я сотворил заклинание для усиления голоса и начал вещать.

— Доблестные воины Талдора! Меня зовут сэр Эрик по прозвищу Крылатый Меч, — в качестве подтверждения за моей спиной развивалось на специально созданном ветру моё знамя с гербом, — и с этого дня я являюсь начальником нашей части лагеря. В мудрости своей, его сиятельство Максимус Криг, назначил меня на эту должность, для наведения порядка и организации жизни в лагере. Сим, с этого момента и до конца крестового похода по освобождению земель королевства Мендев, вы переходите под моё командование.

Наблюдая за достаточно вялой реакцией на мои слова, я внутренне уже представлял будущие тренировки, ничего, такая вещь как крестовый поход за один год не закончится, я ещё научу вас правильно реагировать на слова начальства.

— Но перед тем как отдать свои первые распоряжения, прошу выйти вперёд, — достав листы с именами, я начал их зачитывать, — интендант Безилий Кранк, интендант…

Перечисление имён длилось достаточно долго, а их общей толпы выходили всё новые и новые люди. Когда их набралось полсотни, я приказал им подойти поближе, после чего их в кольцо взяли мои люди.

— За ваши преступления: казнокрадство, продажа военного снаряжения, получение взяток и пособничество врагу и прочее, я приговариваю вас к смерти через повешенье! — объявил я в звенящей тишине.

Толпа лагерных служек, простых солдат, и прочих жителей лагеря… взорвалась криками радости. Не знаю, сколько я смотрел с ошарашенным лицом на происходящее, но такой реакции я точно не ожидал.

— Ты не имеешь права, щенок! — из оцепления попытался прорваться мужчина в богатом камзоле и с мечом на поясе, — Я помазанный рыцарь!

— Ты педофил, любящий маленьких мальчиков, — не убрав громкости голоса, огласил на всю округу я, — благодари богов, что я столь милосерден, и ты не отправишься на встречу Фаразме на колу.

Тут состояние толпы сменилось с радости на ярость, всё же такого рода персонажей не любили нигде. Вешать благородного я не боялся, ведь заинтересовавшись подобной информации от Лисы, я отправил её искать дополнительные доказательства, и они нашлись, а именно переписка «благородного» рыцаря, заверенная его личной печатью, где он прямо говорит о своих наклонностях. Так что его казнь можно будет расценивать не только как справедливое наказание, но и очищение генофонда Голариона от столь откровенного идиота.

Пока осужденных волокли к ближайшему дереву, а в их палатках и шатрах уже орудовали Лиса с её людьми, я продолжил зачитывать список. На этот раз это были люди и не только совершившие не настолько тяжкие преступления, которые, однако, требовали справедливого наказания: кого разжаловали в рядовые, кого выпороли, а кого всего лишь лишили жалования на ближайший месяц. Быстрота и суровость расправы сработали как надо, после этого пошла раздача прочих приказов.

В первую очередь существующий лагерь был свёрнут и на его месте начал разворачивать новый, с ровными рядами палаток и отдельными зонами под определённые нужды. Общая кухня, отдельная кузница, куда согнали всех, кто занимался мелким ремонтом снаряжения, общий лазарет. Единственное, что не было общим, так это склад продовольствия, который я, примерно зная о тактике демонов и их последователей, разделили на четыре равные части, во избежание всякого. Проштрафившихся отправили копать общие выгребные ямы, в которые теперь обязаны ходить все, а за их игнорирование мной было назначено наказание в виде пяти ударов плетью.

Талдорская часть лагеря бурлила как муравейник, ко мне постоянно подбегали гонцы и порученцы, задавая уточняющие вопросы, а окружающие лагеря с интересом смотрели за разворачивающимся действием. Особо внимательно этот делали выходцы из Челиакса, а именно два мрачных мужика в шипастых доспехах. Под вечер, уставший и истощённый, я шагал по «улицам» перестроенного лагеря. Не менее уставшие за день обитатели лагеря смотрели на меня по-разному, кто-то со злостью, кто-то с восхищением, но равнодушных точно не осталось.

На следующее утро всё началось по новой: разборки с рыцарями, слишком бедными для аренды жилья в переполненном городе, которые были не слишком довольны тем, что я принудительно переместил их шатры в другое место. Тут меня спасала волшебная бумажка, в которой расписались все их сюзерены, а потому я слал их нахрен и приказывал делать как я скажу. Меня пытались вызвать на дуэль чести, но после третьего отправленного в нокаут самоуверенного юнца, вызовы прекратились. Следом началась организация остальных служб лагеря, нужно было распределить обязанности между кузнецами, организовать лазарет, переговорить со жрецами и паладинами, которые в целом одобряли мой поступок, но подчиняться особо не спешили. И ещё тысяча и