На улицах города Кизляра утром появилась полусотня терских казаков, в черкесках, с синими погонами. Впереди ехал офицер.

Отряд миновал ряд улиц. Встречавшиеся солдаты местного резервного батальона отдавали офицеру честь.

Казачья команда подъехала к казначейству и спешилась. Часть казаков осталась с лошадьми. Остальные вошли в казначейство.

Часовые солдаты — казначейства на Кавказе охранялись военными караулами — смотрели с удивлением, что их теперь сменяют не солдаты же, а казаки.

Гортанная команда — и часовые в один миг обезоружены и связаны. Захваченная врасплох остальная команда, сидевшая в караульном помещении, попыталась сопротивляться, стрелять… Они быстро были перебиты или переранены…

Офицер — Зелимхан закричал служащим казначейства:

— Ложись!

Легли. Их связали.

Но старик казначей Копытко, начальник учреждения, единственный не растерялся. Схватил винтовку, бросился за шкаф с делами и выстрелил в шайку.

— Сдавайся!

Казначей ответил новым выстрелом.

Недолго продолжался бой героя-старика с полусотней разбойников. Он лежал уже убитый, распростершись на полу.

Казначейство разграбили: взяли всю его денежную наличность — несколько десятков тысяч рублей.

Все это длилось каких-нибудь десять минут. Затем разбойники сели на коней и, выровнявшись, в полном порядке рысью проскакали по городу.

Тотчас же дали знать о разграблении властям и в резервный батальон. Наспех собрали повозки, и на них пехотинцы бросились вдогонку.

Но шайка Зелимхана уже успела бесследно исчезнуть[614].

Так прошло несколько лет. Зелимхан то бесследно растворялся со своей шайкой среди горцев, то совершенно неожиданно вновь делал налет.

Голова его была дорого оценена, но и это не помогало.

Войсковой старшина Вербицкий, офицер Генерального штаба, опубликовал по-русски и по-арабски воззвание, распространенное затем среди горского населения: «Зелимхан! Имя твое известно всей России, но слава твоя скверная! Ты убил много людей, но убил из‐за куста, как ядовитая змея. Ты мог пойти на войну и там заслужить помилование царя, но ты прятался, а теперь просишь у начальства пощады (?!). Я, войсковой старшина Вербицкий, предоставляю тебе случай смыть с себя пятно бесчестья. Если ты действительно носишь штаны, а не женские шальвары, ты должен принять мой вызов. Назначь время, место, укажи по совести, если она у тебя еще есть, число твоих товарищей, и я явлюсь туда с таким же числом людей, чтобы сразиться с тобой и со всей твоей шайкой, и чем в ней больше будет разбойников, тем лучше. Даю тебе честное слово русского офицера, что свято исполню предложенные тебе условия!

Но если ты не выйдешь на открытый бой, я все равно тебя найду, даже и в Турции, и тогда уже пощады не жди и бейся до конца, чтобы не быть повешенным. Докажи же, Зелимхан, что ты мужчина из доблестного чеченского племени, а не трусливая баба!»

Этот вызов произвел на Кавказе громадное впечатление — в пользу Вербицкого. Но последний ошибся в расчете.

Зелимхан вызов принял.

Но не выехал на место боя сам вызывавший… Был слух, что бой запретило начальство, даже сместившее вскоре Вербицкого, за самовольный вызов, с должности начальника округа[615].

Под конец Зелимхан был убит. К нему вошел в шайку, под личиной своего, его кровный враг Кибиров и, выбрав удобный момент, убил Зелимхана[616].