– И опять, нужно много времени, даже если это удастся сделать отсюда.

– Не важно, что мы можем и чего не можем. Важно, в чем мы сможем их убедить. Помоги мне найти слова, и я заставлю их поверить, что говорю серьезно.

Прад покачал головой:

– Не думаю, что это возможно.

Я снова продемонстрировала ему пистолет, напоминая об истинной природе наших взаимоотношений.

– Я не собираюсь ждать, пока они разорвут друг друга на куски.

– И поэтому предпочтешь сперва убить меня?

– Просто предложи то, что сработает.

Прад секунду подумал и сказал, что может включить сигнал тревоги, который услышат во всех коридорах и помещениях. Будет мигать свет и выть сирена. Одна из процедур отработки действий в аварийной ситуации – но солдаты этого не поймут.

– Давай делай, – распорядилась я.

Прад положил планшетник и что-то набрал на пульте. Включилась сирена. Ее вой становился то сильнее, то тише, напомнив мне сигнал атаки. На стенах замигали красные огоньки. На экранах мы видели, что люди в других помещениях слышат сигнал. Они принялись озираться. Даже у человека, стоящего спиной к камере, дернулась голова.

– Хочешь поговорить с ними сейчас?

– Подождем пару минут. Так будет лучше.

Это были долгие две минуты. Наконец я наклонилась и обратилась к кораблю:

– Меня зовут Скар. Я знаю, что вы меня слышите. Я солдат. До наступления перемирия я дралась с вами. Я понятия не имею, как очутилась на этом корабле и что с ним произошло. Но я знаю, что у нас неприятности. – Я перевела дыхание. Мне бы, конечно, хотелось иметь больше времени, чтобы обдумать свою речь, но сейчас главное – сделать все возможное. – Со мной здесь член команды по имени Прад. Прад сильно дергается из-за нынешней ситуации. Говорит, что мы должны принимать сигналы маяков ФлотНета, а ни хрена. Шиш с маслом, а не сигналы. Говорит, что в гиберкапсулах куча мерзлых тел – куда больше, чем полагается, с учетом того, сколько мы предположительно пробыли здесь. Сейчас мы с Прадом контролируем некоторые системы жизнеобеспечения корабля. Я держу Прада под прицелом, и я попросила его сделать кое-что. О чем я тебя попросила, Прад?

Прад склонился к планшетнику:

– Раскачать гиперядро. Гиперядро мы используем, чтобы разогнать двигатели для прыжка. Если не задействовать глушители, ядро перейдет в сверхкритическое состояние за четыре-пять минут. Оно сдетонирует, и корабль… ну, не будет никакого корабля.

– Уяснили, народ? Мы – тикающая часовая бомба, которой осталось четыре-пять минут до взрыва.

Я завладела их вниманием – теперь в этом не приходилось сомневаться. Там были не только люди в серебристом – солдаты и отребье, как я, – но и члены команды в черной форме. Что бы ни считал Прад, мне казалось, что их меньше двадцати.

– Я не техник, – продолжала я. – Я разбираюсь в оружии, а не в прыжковых кораблях. Но мы не можем продолжать драться. Пока это не прекратится, я не позволю Праду перевести ядро в безопасное состояние. На «Капризе» три колеса. Те, кто воевал за Центральные Миры, переходят на первое, считая от носа корабля. Те, кто воевал за Периферийные Системы, – на второе. Все остальные – члены команды, гражданские, каждый, кто не был солдатом, – вы занимаете третье колесо. Как только сделаете это, решите, кто будет говорить от вашего имени. Мне плевать, как вы будете решать, главное, чтобы выбрали кого-то одного.

– Осталось меньше четырех минут, – сказал Прад.

– Давайте пошевеливайтесь. Всех, кого вы поймали, оставьте на месте, вне зависимости от того, чего они, по вашему мнению, заслуживают. Отныне чтоб ни у кого даже волоска с головы не упало.

Я не надеялась, что они просто встанут и отправятся выполнять мои приказы. Вообще-то, я ждала, что они усомнятся в моей искренности. Они знали, что у них есть несколько минут на обдумывание.

Но у меня было в запасе еще кое-что:

– Возможно, вы не верите в серьезность моих намерений. Возможно, вы не верите, что я расстанусь с жизнью, лишь бы добиться своего. Вы ошибаетесь. Меня бросили умирать уже после заключения мира, оставили валяться с медленной пулей, прогрызающей дорогу к моему сердцу. Это несколько меняет восприятие жизни. По моим ощущениям, мне почти нечего терять. Возможно, мы пробыли здесь уже не один год. И знаете что? Если бы кто-то собирался нас спасать, он бы уже был тут. А значит, надо выкарабкиваться самим. Если мы намереваемся выжить, нам нужно кооперироваться. Мир подписан. Война окончена.

– Три минуты, – сказал Прад.

Они еще не двинулись по своим колесам. Но я чувствовала их неуверенность. Они задумались над тем, насколько далеко я готова зайти. Некоторые стали озираться по сторонам. Стоит одному сдвинуться с места – и остальные повалят следом.

Я продолжала поглядывать на человека, в котором заподозрила Орвина. Он так и не повернулся ко мне лицом.

Пора остановиться, решила я, – чтобы не переборщить с речью. Я коснулась пальцем губ, веля Праду помалкивать, а он в этот самый момент показал мне два пальца, сообщая, сколько минут осталось.

Я пожалела, что оставила свет мигать, а сирены – завывать, после того как огласила свои требования. Без них было бы круче. Но, возможно, я и так уже сделала все, что было в моих силах. Мне казалось, что я говорила правду, даже когда лгала. Уничтожить корабль было нельзя, если только Прад мне не соврал, но я совершенно серьезно говорила, что не желаю умирать на условиях толпы.

Они зашевелились. Двинулись по одному, по двое, по трое, а потом все превратилось в поток. Прад потянулся было, чтобы выключить сирену, но я его остановила. Пускай думают, что гибель близка.

– Они сейчас начнут сталкиваться друг с другом по пути в разные колеса, – прошептал Прад. – Будут новые неприятности.

– Но меньше, чем если бы все остались там, где сейчас.

– Ты считаешь это верным решением?

– Ситуация все еще паршивая. Но чуть менее паршивая, чем несколько минут назад.

Конечно, я понимала, что это лишь временная мера. Не все солдаты поймут, куда им идти. Куда отправляться предателю или дезертиру, в первое колесо или во второе? Некоторые гражданские, возможно, творили вещи похуже, чем любой солдат. Их ненависть друг к другу может быть такой же сильной.

Я ничего не могла с этим поделать.

– Кажется, они повелись, – сказал Прад. Его потряхивало от облегчения.

Я пока сомневалась, но результат уже был неплохим. Правда, возможно, разойтись по разным колесам было попросту безопаснее всего, ведь люди еще не разобрались, что к чему.

Главное – я наметила отправную точку. На корабле стало свободнее, и смертельные враги оказались в разных колесах.

А еще я права насчет Орвина. Я успела разглядеть его лицо, когда он повернулся, выходя из комнаты.