Остаток дня я провела, просматривая все свои контакты — на предмет тех, у кого могли оказаться выходы на геологов. Или хотя бы знакомые с возможностью таких выходов. Хотя бы потенциальной.

Вечером, точно в то же время, что и накануне, телефон явил мне точно такой же набор вопросительных знаков.

«Давай», ответила я, решив обойтись на сей раз без восклицательных.

— Так что, пригодилась моя информация? — с места в карьер обдало меня живейшим интересом.

— Возможно, — уклончиво ответила я.

— Вот я всегда знал, что рано или поздно они понадобятся! — существенно разбавился интерес в его тоне куда менее живительным самодовольством. — Что рано или поздно люди начнут исследовать самые, казалось бы, неприветливые участки этого мира — и тогда-то им и пригодятся скрытые там источники жизни. Готов помочь. Дай мне время до завтра — сделаю расчеты, как их извлечь, чтобы без извержений и гейзеров.

— Да подожди ты! — оторопела я от такого неожиданного энтузиазма. — Так быстро дела не делаются. Нужно найти серьезную организацию, составить бизнес-план, подготовить технико-экономическое обоснование проекта …

— Судя по всему, по образу и подобию пустило куда более глубокие корни, чем я предполагал, — бросил он с досадой куда-то в сторону. — И винить в этом некого. Кроме тех, кто позволил этому свершиться. Хорошо, я понял, — произнес он снова в трубку. — дай мне знать, когда моя помощь потребуется.

— Куда? — возмутилась я — опять сидеть и гадать, куда он пропал? — Ты мне лучше скажи, где изображения хоть какой-то живности? Или она действительно от кистеперых рыб произошла, когда те из моря выползли?

— Какое удачное название! — хмыкнул он. — И снова — и да, и нет. Из водных недр действительно много чего на землю полезло, когда я их подсолил — еле назад загнал, но на суше животные … почти все были созданы до этого.

— Что ты сделал? — Я даже головой потрясла — когда это мы успели на кулинарию переключиться? — И что значит — почти все?

— А у меня здесь неожиданно соавтор появился — очень изобретательный, — загадочно бросил он, и, явно спохватившись, заговорил быстрее: — А что до водных просторов — так между сушей они должны быть плотнее, чтобы средства передвижения поддерживать. Тебе никогда не хотелось путешествовать по воде? — закончил он неожиданным вопросом.

— Ну, если на океанском лайнере на пять палуб и на пару сотен пассажиров, тогда еще можно, — усмехнулась я и остановилась — трубка издала какой-то невнятный звук. — Хотя все равно — и долго, и скучно, неделями одна и та же картина перед глазами. А вот как-то рискнула на плотах по реке с порогами сплавляться, — содрогнулась я от единственного воспоминания, — так такой беспомощной я себя в жизни не чувствовала. Так что спасибо, нет, больше не надо — человек на земле рожден и по ней и перемещаться должен. Хотя, — с удивлением поправилась я, — не совсем — летать я, например, люблю.

— Летать?! — выдохнула трубка. — Как?!

Ну, понятно — планетами мы в космосе мизинцем жонглируем, а об элементарном самолете слыхом не слышали.

Я выслала ему фотку самого крупного из нашего рекламного буклета.

— Вот это летает?! — обдало меня из трубки самым глубоким недоверием. — С людьми внутри? Оттуда же ничего не видно! Как это вообще может летать?

Я послала его в библиотеку. Или в Интернет. Или к Тоше — его, кажется, признали единственным достойным собеседником на технические темы?

А людям, чтобы самолетом пользоваться, совершенно необязательно принципы его действия знать.

И видно из него все отлично — если возле иллюминатора сесть.

И вообще — я о животных спрашивала!

Напросилась.

Опять весь следующий день фотки, вместо рабочих документов, изучала.

Уж больно они интересными оказались — прямо с самых первых.

На них были изображены явно доисторические животные: огромные, лохматые, клыкастые и шипастый — и прорисованные куда лучше всех тех картинок, которые я в музеях и школьных учебниках видела.

Потом пошли более знакомые образы — коты, собаки, почему-то очень много кроликов, но на каждой мордочке напрочь отсутствовало умилительное выражение домашних питомцев. Я прямо увидела их в тех самых джунглях — совершенно самостоятельных, ни в чем не зависящих от человека и позволяющих ему контакт с собой исключительно по своей доброй воле.

Более крупных животных и птиц почему-то не было, а вот рыб — полно. Даже кит нашелся — в окружении светлячков. Эта картинка очень красивой оказалась, хотя зачем планктон светящимся делать — я так и не поняла.

Одним словом, на ежевечерний запрос из вопросительных знаков я совершенно искренне ответила значком с поднятым большим пальцем.

— А что это значит? — озадаченно поинтересовался крайне избирательный любитель зоологии.

— Это значит, что просто здорово! — пояснила я. — Только почему так мало?

— Понравились? — опять засочился его голос полным довольством собой. — Какие еще прислать? Ушастых?

— Почему? — удивилась я. — Я имела в виду, что сейчас на земле намного больше разных видов. Наверно, они действительно сами от низших форм к высшим развились. И люди, между прочим, очень многих приручили — вот кролики, например, с нами испокон веков живут, но, в основном, в деревне, я их живьем ни разу не видела.

— Странно, — озадаченно протянул он. — А вот такой?

Этот рисунок был явно новым, хотя изображал другого древнейшего спутника человека.

— О нет! — рассмеялась я. — Была я как-то на ипподроме. Дали мне по первому разу лошадку посмирнее. Так мы с ней полчаса каждая своим делом занимались — я ручник искала, чтобы ее с места сдвинуть, а она ближайшие кусты начисто обгладывала. И расстались в полном согласии — она к настоящему всаднику поскакала, а я к машине бегом побежала.

— У тебя нет никакого зверька? — спросил он с непонятным разочарованием в голосе.

— Был, — коротко ответила я. — Пес. Парень был с характером, веревки вить из себя не давал, но на защиту вставал при любом косом взгляде — одним словом, лучший друг, как у нас собак называют.

— А почему сейчас нет? — продолжал допытываться он.

— А они меньше людей живут, — с неожиданной для себя резкостью отрезала я. — И уходят. Оставляя людей одних. Больше не хочу.

В трубке повисла пауза. Очень долгая.

— Ладно, — прервала я ее, пока она тягостной не стала, — с животными понятно. А где люди?

— Ты хочешь увидеть людей, созданных для этого мира? — медленно, чуть ли не по слогам произнес он.

— Да кто же не хочет оригинальный портрет Адама увидеть? — попыталась я шуткой сбить накатившую на меня волну напряжения. — А чего —