это у тебя за сверток? Я ему говорю: сын! Он тогда снял с себя нательный крестик и отдал со словами: “Пусть носит на счастье”. Через некоторое время этот крестик увидела нянька, которая ухаживала за детьми, тайком отвезла их в церковь и окрестила. Так что благодаря Высоцкому Андрей и Наташа — православные»[1261]; и организатору концертов Высоцкого Нине Патэ: «Привозил лекарства для моей дочки. А когда ее прооперировали (январь — февраль 1974-го), Володя захотел ее окрестить, что я с удивлением от него услышала. До этого он ни о вере, ни о Боге разговоров не заводил. Хотя его “Купола” дают понять, что в конце жизни он обратился к Богу. И мама моя хотела крестить Наташу, надеясь, что она перестанет болеть. Володя сказал: “Если надумаешь дочь крестить — я с удовольствием буду ее крестным отцом”»[1262] (сравним с иронией в одном из вариантов исполнения песни «Диагноз»: «Крестный мой — белогорячий, / Но ведь крестный — не родня!»[1263] [1264] [1265]).

Известно также, что Высоцкий помогал материально одному православному монастырю.

25 июля 2008 года на радио «Радонеж» прошла передача на тему «Высоцкий и религия». Ведущими ее были игумен Сергий (Рыбко) и Галина Александрова, которая спустя сутки привела интересную деталь: «Во время эфира позвонила специалист по творчеству ВВ из Питера, которая рассказала следующее потрясающее свидетельство. Несколько лет назад она встретила на Ваганьково инокиню Фотинью, которая, поняв, что разговаривает с воцерковленным человеком, рассказала, что ее направил на Ваганьково ее духовный отец иеромонах Адам с Нового Афона, которого посещал Высоцкий, жертвуя огромные по тем временам деньги (при этом сам мог быть в рваных ботинках), и у которого он исповедовался и причащался. Судя по всему, это был один из новоафонских отшельников, т. к. сам монастырь был в то время закрыт. Свидетельство очень важное, и его автор ручается за достоверность»^066.

А игумен Сергий, в свою очередь, запомнил другие подробности того звонка: «Однажды я вел на радио “Радонеж” эфир про Высоцкого. Как раз затронули эту тему. И вот мне позвонила из Питера женщина. Говорит: “Я почитательница творчества Владимира Семеновича. И когда в 90-е годы была в Москве, решила зайти на Ваганьковское кладбище. На могиле Высоцкого застала монахиню с большим букетом цветов. Стала расспрашивать. Выяснилось, что ее духовный отец — кавказский отшельник — благословил ее каждый месяц приносить на могилу Владимира Семеновича большой букет цветов. Оказывается, Высоцкий регулярно помогал им, кавказским отшельникам. Причем помогал хорошо: посылал по несколько тысяч рублей — это по тем-то временам, в 70-80-е годы”»1067

Упомянутой здесь «женщиной из Питера» была Александра Семеновна Козлова, которая «с 1980 г. занималась исследованием творчества Владимира Высоцкого и сбором материалов о нем»[1266]. Имеются еще два свидетельства этой женщины: «25 июля 1989 года мы приехали почтить память ВВ. Отстояв большую очередь, чтобы положить цветы на его могилу, мы отошли в сторону и стояли недалеко от могилы вместе с другими почитателями творчества Владимира Семеновича. Никому не хотелось уходить. С разных сторон звучали песни ВВ. Простояв так достаточно много времени, мы решили пройти по кладбищу и посетить другие могилы. Я обратила внимание, что рядом со мной оказалась женщина, одетая вся в черное (монахиней или послушницей). Я обратилась к ней: “Матушка, Вы-то что здесь делаете, в толпе поклонников?” Она мне ответила: “Я духовная сестра Владимира Высоцкого, меня сюда прислал отец Адам с Нового Афона. Прислал и благословил пробыть до дня Ангела, т. е. до 28 июля, и все дни молиться в храме о нем, подавать записки и служить панихиды”. Она спросила, можно ли пройти с нами по кладбищу, т. к. слышала разговоры о наших планах. “Конечно, матушка, пойдемте с нами”. Проходя мимо храма, она сказала: “Я здесь сегодня служила все требы и подавала записки о нем”. По дороге я ее спросила: “Что, у ВВ был духовный отец?” — “Да, о. Адам. Он приезжал редко, иногда дважды в год. У него и духовная мать была, игуменья одного из монастырей (какого, я не спросила), он туда тоже очень много ездил”. Она рассказала, что ВВ жертвовал деньги, привозил необходимые вещи, и до сих пор пользуемся его часами, которые подарил Владимир Семенович»[1267]; «Я знала и познакомилась с его духовной сестрой, монахиней, которая является чадой отца Адама на Новом Афоне. Она благословлена молиться и поминать его и сказала: “Приезжая в дырявых ботинках, когда подошва отставала от ботинок, он приносил по четыре-пять тысяч в жертву на монастырь батюшке, покупал необходимые вещи. До сих пор хранится утварь, которую он привез по благословению батюшки, часы, другие необходимые вещи для монастыря. И батюшка говорил: “Возьми себе из этих денег, купи себе ботинки. Что же ты ходишь почти босиком?”. Он сказал: “Бог пошлет и ботинки”»[1268]™.

Похожими воспоминаниями поделился режиссер Геннадий Полока: «Владимир Высоцкий в 70-е годы ездил в известный монастырь под Ярославлем, в те годы не действовавший, со знаменитой кедровой рощей (предположительно, Толгский). Рядом с монастырем жила и занималась иконописанием матушка Мария, очень молодая (21 год), и еще одна матушка, имени которой Геннадий Иванович не помнит, которых очень уважал Владимир Семенович»[1269].

Впрочем, как мы уже знаем, религиозность у Высоцкого в равной степени сочеталась с атеизмом и богоборчеством (последнее, кстати, тоже является разновидностью веры), что свидетельствует о его свободолюбивой натуре, да и к церкви у него было неоднозначное отношение — так, например, во время одного из разговоров с Михаилом Златковским (вторая половина 1970-х) поэт высказал такую мысль: «Не надо из меня делать ни жертву, ни бога, ни церковь… Если он есть, то он… Он — в тебе самом… и не похож на моего… Тоже мне — церковь придумал! Там скучно и одиноко…»[1270] (как видим, по сравнению с «Моей цыганской», написанной в 1967 году: «В церкви — смрад и полумрак, / Дьяки курят ладан. / Нет! И в церкви всё не так, / Всё не так, как надо», — особых изменений не произошло).

Приведем еще несколько похожих высказываний Высоцкого о вере, которые записал встречавшийся с ним полковник Михаил Захарчук: «Жажда веры — самая неутолимая жажда», «А ты сам себе придумай Бога», «Бог простит мое неверие», «А Ваня Карамазов не зря говорил, что вопросы о Боге совершенно несвойственны уму, созданному с понятием лишь о трех измерениях», «“Если Бога нет, то всё позволено” — именно