родителей, кто его крестил, но те отвечали уклончиво и ничего конкретного не сообщили»[1253].

Но самое главное — что Давид Карапетян, с которым Высоцкий ездил в Армению, ни о каком крещении не упоминает, а говорит лишь о посещении озера Севан: «Синяя чаша озера в оправе дымно-фиолетовых скал Володю заворожила. Он жадно вбирал ноздрями его тревожный воздух. Заметив на вершине холма две небольшие старинные церкви, ему захотелось их увидеть вблизи. К храму вели выбитые в скальной породе крутые ступени. <…> Добравшись до первой церковки, запыхавшийся Володя начал гладить ее сырые замшелые камни»[1254], - и Главного кафедрального собора Армении в г. Эчмиадзине: «Володя попросил Аллу Тер-Акопян поехать с нами, и она была у нас в роли гида, — насколько я помню, даже водила нас в запасники. Помню, что на Володю большое впечатление произвели внутреннее убранство древнего храма и особенно — дары армянской диаспоры католикосу, выставленные на всеобщее обозрение: он часто потом рассказывал о них в Москве.

Именно эту поездку описывает Марина Влади в своей книге. Должен признаться, мне было как-то неловко читать то, что она написана: ведь на самом деле никаких ящиков с разбитыми бутылками коньяка не было и в помине, на коленях Володя в храме не ползал и лбом об пол не бился. Стоял грустный, спокойный. Тихо сказал мне: “Давай свечки поставим…”.

И мы поставили две свечи, которые нам дала Алла.

Хочу сказать, что каким угодно — но смешным в этой поездке Высоцкий не был ни минуты. А макет-сувенир Эчмиадзинского собора, который Алла подарила ему, провожая нас в Москву, долго стоял дома у Нины Максимовны»[1255].

Кроме того, существует свидетельство Владислава Протопопова (11.02.1998), рассказавшего о знакомстве с Высоцким в грузинском ресторане «Иверия» в подмосковном Голицыно (ресторан был открыт в 1975 году[1256]) и последующем двухдневном пребывании с ним в монастыре неподалеку от озера Нарочь в Белоруссии, где Высоцкий признался, что он некрещеный, и исповедался у настоятеля монастыря:

Вы знаете, как я познакомился с Владимиром Семеновичем?

Однажды я приехал в Голицыно, где был грузинский ресторан “Иверия”. Я частенько приезжал туда, когда было свободнее время. В баре ресторана я встретился с Высоцким. Разговорились…

Впоследствии я приехал в Москву. Он мне: “Слава, я уезжаю в Белоруссию”.

Я спросил: “Владимир Семенович, зачем?”

— Я очень болен, мне надо избавиться от болезни, которая непонятна многим людям.

— Почему, Владимир Семенович?

— Зови меня Володей.

— Хорошо, Володя, почему?

— Ты знаешь, такая травля. Никто ее не выдержит. Я поехал отдыхать. Вот мой адрес: Белоруссия, озеро Нарочь.

Я взял отпуск и поехал к нему. Жил он в двухэтажном коттедже на берегу озера Нарочь.

Многие говорят, что он был неверующим, все считали атеистом. Это ложь, глубокая ложь. Я наблюдал его те два дня, когда мы гостили в мужском монастыре в Жировицах. Он был одухотворенным. Во первых, когда мы зашли за ворота, перекрестился:

— Ты знаешь, Слава, я же некрещеный.

— Владимир Семенович, подойдем к благочинному.

Как раз шел отец Гурий.

— Отче, ты прости его… так-то и так.

— Сын мой, да ничего страшного. Идите, устраивайтесь в гостиницу.

А под гостиницу у монахов были приспособлены кельи.

По приезду в монастырь я подошел к настоятелю его, отцу Волию:

— Отче, а вы знаете, кто это?

— Ну как же я не знаю. Это Владимир Высоцкий. А его песни — это, сын мой, как и у всякого гения, плоды казни. Пусть подойдет ко мне, и я его исповедую.

Тайна исповеди осталась между ними, о чем они говорили — мне не дано знать. Позже отец обмолвился, что это было очень жестоко.

<…>

Обстановка уединения, простые строгие нравы, тихая келья, беседа и исповедь отцу Волию — это сильно повлияло на Владимира.

И под впечатлением обстановки он напел песни, а также наговорил на магнитофон много такого, о чем никто не знает.

<…>

В разговорах за чаем я как-то предложил ему:

— Володя, давайте избавимся от этого зла…

А он мне в ответ:

— Меня и так зажали со всех сторон. И то нехорошо, и это нехорошо. Не могу…

”…>

Приехали мы в Жировицы накануне 20 мая, дня Жировицкой Божьей Матери. Верующие в этот день съезжаются со всей Белоруссии. Как он пел тогда с девушками под гитару!

<…>

Еще мне сподобилось записать его выступление в авиаполку, который стоял под Сло-нимом. Он пригласил меня на этот концерт, а я захватил с собой магнитофон.

Сегодня я могу сказать вам, что кассеты я оставил в монастыре, в сейфе, который был у отца Гурия. Там же хранятся и некоторые вещи Владимир Высоцкого, которые он просил также оставить в монастыре Жировицкой Божьей Матери.^59

Сложно сказать, сопровождалась ли эта исповедь крещением, но если таковое имело место, то датироваться оно должно второй половиной 1970-х.

Однако было у Высоцкого и «частное» крещение, о котором рассказала врач Елена Садовникова, в 1960-е годы заведовавшая отделением в Институте скорой помощи им. Склифософского: «У меня сохранилось несколько записок и письмо, написанное незадолго до смерти:. Елена Давыдовна, Ваш крестник не забыл Вас. Не писал Вам исключительно из мук совести, потому что чувствую себя виноватым… Наши отношения с Мариной напряжены, на грани разрыва, и мне это страшно горько… Вот приеду, и наговоримся всласть. >

Я никогда не замечала в нем религиозности, но глубокое уважение к религии у него было всегда»[1257] [1258].

А незадолго до своей кончины Высоцкий сам собирался стать крестным сыну актера Александра Панкратова-Черного: «Володя Высоцкий должен был быть крестным отцом моего сына. Сын родился 7 июля 1980 года. Мы хотели назвать его Колей, в честь Николая Угодника. И Высоцкий уже договорился в Новодевичьем монастыре с отцом Николаем об обряде крещения, который должен был бы состояться сразу же после Олимпиады. Но 25 июля Володя умер. И я решил сына назвать Владимиром»[1259]!

Похожие свидетельства принадлежат актеру Театра на Таганке Вячеславу Спесивцеву (о гастролях театра в Набережных Челнах в июне 1974 года): «В гостинице я спросил Володю, где он был. “Это невозможно рассказать, — сказал он. — Я был на Каме, там были какие-то неимоверные шашлыки. Был в гостях у главы города и у простого рабочего. Я кого-то крестил…”»[1260]; певцу Иосифу Кобзону: «Это было в январе 1974 года. Только что родился мой сын, я везу его из роддома домой. Вдруг машину обгоняет красный “Пежо” — Высоцкий! Остановились, он спрашивает: что