чесна пиру́ от князя от Владимера.

Призывает своего он чадаа милого,

60 Ишьше на́ имя Михайла Даниловича:

«Уж ты ѓой еси, Михайло да сын Данилович!

Я накину на тибя типере служобку,

Уж я служобку накину немалую,

Я немалую служобку да великую:

65 Будь зашчитой всему-ту граду Киеву,

Обороной постой да за сьвятую Русь.

Ты уж можошь тепере конём владать,

Ты конём можошь владать да копьём шу́рмовать.

Я даю́ тебе коня да боѓатырсково,

70 Я даю́ тебе палицу тяжолую,

Я даю́ тебе копьё да долгомерноё,

Я даю́ тебе трубку долговидную,

Я даю́ те все досьпехи боѓатырския.

Накажу я тебе, да чадо милоё:

75 Уж ты выедёшь на гору на высокую,

Посмотри тогда в трубку долговидную;

Тут увидишь ты силушку несьметную,

Ты несьметную силушку, несьчотную;

Не заезжай ты, Михайло сын Данилович,б

80 Не заезжай во сереёдку силы-матицы,

Уж ты бей-то силу-то со строчками,[487]

Оставляй силу наволо́чками.

Уж ты дай коню отдо́ху хоть на суточки;

Ты на суточки не дашь, дай нав полсуточок,

85 На полсуточок не дашь, да хоть на три часа.

Есьли не дашь, тотары-улановя,

Оне мурзы-палачи да немило́сьливы

Подкопают оне по́дкопы глубокия,

’Не уронят тебя в по́дкопы глубокия

90 И оденут вериги тебе тяжолыя».

И не видели Михайла одеваючись,

Только видели его да поежжаючи:

Во чисто́м-то поле да дым столбом стоит,

Из жолты́х ли песков да курева́ летит.

95 Уж он выехал на го́ру на высокую,

Он попробовал своей да могуто́й силы:

Он выкидывал палицу тяжолую;

Ишьче падала палица не на́ воду,

Што нег на́ воду падала, не на́ земьлю,

100 Ишше падала Михайлу в буйну голову;

А сидит тут Михайло, не росьме́хнитце,

А желты́ кудри ево да не ростряхнутце.

Да кидал-бросал Михайлушко в другой након;

А всё падала палица не на́ воду,

105 Што ни на воду падала, ни на землю,

Ишче падала Михайлу в буйну голову;

А сидит всё Михайло, не усьмехнитце.

А жолты́я кудри не ростря́хнутце.

Да посмо́тре́л он в свою трубку долговидную

110 Он на эту ли силушку несьмётную,

Он на несьмётную силушку, бисчотную.

Подьежаёт Михайлушко к чисту́ полю,

Заежжаёт во серёдку силы-матицы,

Ишше на́чал Михайлушко розмахивать

115 Уж он эту всю силушку да неверную:

В одну сторону махнёт — дак цела улиця,

В другу сторону махнёт — дак переулочки.

Тут и билсэ Михайло ровно три он дня,

Ровно три дня он билсэ, ровно три ночи.

120 Ай устал у Михайла его доброй конь,

Воспрого́ворит он голосом человеческим:

«Уж ты ѓой еси, Михайло сын Данилович!д

Ишче младый ты воин, несьметливой!

Уж ты дай мне отдо́ху хоть на суточки;

125 Ты на суточки не дашь, хоть на полсуточок».

Воспрого́ворит Михайло сын Данилович:б

«Я не дам тебе отдо́ху на еди́ной час».

Воспроговорит ему конь да во другой након:

«Уж ты ѓой еси, Михайло сын Данилович!

(Он не замог делать каких-то прыжков черес трупы-ти)

130 Запылились глаза пылью-ту,

Запеклись мои уста кровью татарскою.

(потом он ему сказывал)

Уж ты ѓой еси, Михайло сын Данилович!б

Есь подко́паны три по́дкопа глубокия.

Уж я первой-от по́дкоп пере́скочу,

135 А другого-то подкопа не до́скочу,

А ишче в третий-от по́дкоп уроню тебя».

Ни послушалсэ Михайло Данилович.

Уж он бил добра-коня да по крутым бедрам,

Он пришпаривал коня да во всю силочку.

140 Ище первой-от по́дкоп пирескочил,

А другого он подкопа не до́скочил,

Ище в третий-от подкоп уронил ево,

Ище сам побежал да ёго доброй конь,

Побежал он по лесам да по дремучиим,

145 Он по мхам бежал болотам по дыбу́чиим,

Он по тем бежал горам да по высокиим,

Прибежал он к Данилу к Игнатьевичу,

Уж он к той ли ведь келии к спасёныя,

Он копытом забил да в мать сыру́ землю,

150 Шчтобы вышол догадалсэ ёго батюшко.

Воспрого́ворит Данило сын Игнатьёвич:

«Верно, есь во чисто́м поле несчастие:

Есь побито моё да чадо милоё,

Не побито оно, верно, изранено!»

(Конь росказывал, что «не давал он мне отдоху на суточки, не давал мне он отдоху не на полсуточок)

155 Ай упал когда Михайло сын Данилович

Он во те ли во подкопы глубокия,

Подбежали тут татаровя-улановя,

Ишше му́рзы, палачи да немило́сьливы,

Подхватили Михайла за белы́ руки,

160 Одевали вериги тяжолыя

На его ли боѓатырски могучи́ плечи;

Повели оне Михайла на сьмёртну казьнь,

И хотят отрубить да по плечь голову.

Воспрого́ворит Михайло сын Данилович:б

165 «Уж вы ѓой есь, палачи да немило́сьливы,

Немилосьливыя вы нежало́сьливы!

Вы сьнимите вириги-те тежолыя,

По добру вы не рубите мне буйну голову».

Ай ни слушают татары Михайлушка,

170 Всё ведут ево поганыя на смёртну казьнь.

Да скрычал-зычал Михайло во всю голову,

Во всю силочку скрычал он боѓатырскую:

«Отпусьтите, татаровя-улановя,

Уж вы мурзы, палачи да немило́сьливы,

175 Немило́сьливыя да нежало́сьливы!»

Тут тряхнул ли Михайло могучмы плечми, —

И свалились вериги тяжолыя.

Он схватил тут татарина за резвы́ ноги,

Тут он начал татарином помахивать,

180 Он махал ли во все четыре стороны:

«Ишше жиловал тотарин, не со́рвитце,

Голова на его жилах всё дёржитце!»

Он далёшеньким-далёко во чисто́м поле

Он заметил тотарина не битого,

185 Он не битого тотарина, не ранена:

Подьвигаитце тотарин скорёшенько,

За собой он тянёт дьнишшо карабельноё,

Ишше на́лито в нём да ключевой воды,

Ключевой ли воды, воды холодныя;

190 Розьбирает он тела да все изьбитыя,

Он полошшот их в днишше карабельноём.

Подбегаёт Михайло