На втором этаже упало на пол что-то тяжелое. Все пригнулись. Тощий снова застучал зубами.

Могильников снял ружье с плеча и направился наверх, остальные — за ним. Олег Уюкович аккуратно поднимался по скрипучим, потрескивающим под ногами ступенькам лестницы. На стене в лестничном пролете увидели нарисованный силуэт человека.

— Как в Припяти, — кратко отметил Могильников.

— Может, мы не заметили, как до Чернобыля дошли? Сейчас мутанты всякие, приведения потянутся, — выдал Эдкевич, затем резко остановился, чтобы все обратили на него внимание, — или души темных ликвидаторов ЧАЭС! — сказал он очень выразительно, максимально правдоподобно разыграв испуг.

— Тьфу! Эдкевич, — фыркнул Дарьян.

— Давайте уже осмотрим быстрее дом, и вернемся в лагерь. Я и Дарьян — направо, Эдкевич и молодожены — налево, — распорядился Могильников. Лея, услышав теплое слово «молодожены», заулыбалась.

Группа разошлась. Эдкевич решил начать осмотр с конца коридора, с самой дальней комнаты, Лея и Тощий зашли в ближайшую. Мишка дрожал, Лея светилась. В голове ее выстроилась чудная картина: свадьба, детишки и кофе с зефиром у камина. Выбежала мышка, запищала, пробежала под ногами. Зефир с камином пропали, девушка заверещала.

Могильников в этот момент заглянул в медицинский шкафчик, к дверце которого было прикреплено крохотное зеркальце. Внутри стоял большой флакон с зеленкой. От визга Леи Могильников дернулся, ударился о шкафчик, зеркальце слетело на флакон, тот разбился, зеленка полилась на Олега Уюковича…

Все выскочили в коридор.

— Что случилось? — в унисон закричали Эдкевич и Дарьян.

— Мышь! — пищала Лея.

Ребята вздохнули, развернулись. Могильников повесил ружье на плечо.

Тем временем…

Роман Александрович находился на кладбище. Памятники там стояли покосившиеся с «ржавыми», облезлыми фотографиями. И в целом фото были сделаны явно неудачно: глаза — черные провалы, черты лиц — размыты. Вкупе с сумерками, мелким дождем и заунывным ветром, все это создавало угнетающую атмосферу. Еще и визг Леи, который даже на кладбище был хорошо слышен, спровоцировал побег мурашек из «Шоушенка» по телу Романа Александровича. Самое забавное, что Кира с Бегемотовым до кладбища так и не дошли — разговорились…

Володя расспрашивал девушку о ее занятиях боксом. Рассказывал о том, как занимался боксом сам, о том, как на первом же спарринге ему сломали нос и после поражения он стал тренироваться еще усерднее Причем стал тренировать такие навыки как хитрость и смекалку, и учился использовать это не только на ринге, но и в жизни.

— Жулик я, в общем, — засмеялся Владимир Германович. Но жулик честный. Парадокс? Может быть. Просто я не знаю, как более лаконично объяснить свою особенность. Просто хитрость, стратегия грамотная — залог победы над противником. Не всегда ведь сила решает исход битвы.

Беседа получилась настолько увлекательная, что оба перестали замечать Романа Александровича и тот оторвался от них.

А в лагере Куприянов только собирался заняться приготовлением ужина, как услышал визг и кинулся к дому вместе со всеми, кто остался у палаток.

Тем временем в доме…

Эдкевич осмотрел очередную квартирку. В ней было две комнаты. В одной, невероятно пыльной, заставленной разным барахлом, пропахшей нафталином и еще какой-то гадостью, на кровати под покрывалом… кто-то лежал.

— Эй, извините! — сказал Эдкевич.

Некто не отозвался. Эдкевич подкрался ближе.

— Извините! — повысил голос он.

Тишина.

С дрожью в коленях и во всех частях тела Эдкевич взялся за кромку покрывала, приподнял его и увидел пыльные волосы… Мурашки устроили на его теле настоящую вакханалию. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Он сглотнул слюну и резко сдернул ткань. На кровати, оказалось, лежало чучело. «Может, кто-то из детей решил обмануть родителей и показать, что спит, а сам сбежал на ночную прогулку?» — подумал Эдкевич и вздохнул с облегчением. И тут ему в голову пришла не самая хорошая, но заманчивая мысль — напугать товарищей. Учитывая, что ребята сейчас находятся не в самом лучшем расположении духа, осуществить пакость не представляло труда.

Эдкевич снял с кровати простынь, надел ее на чучело, как мантию и решил поставить данный предмет к окну. Сделать это было очень удобно, ведь внутри манекена оказался проволочный каркас. Со стороны будет выглядеть, словно стоит человек.

Кстати, Роман и туристы, которые находились вне дома, так потом и подумали — у окна стоит некто в белой накидке…

Эдкевич осторожно выглянул в коридор — никого. Поставил чучело у окна спиной к дверному проему. Ветер искусно растрепал манекену волосы искусственного происхождения. Шутник постарался тихо покинуть комнату. Не получилось. Чихнул. Причем весьма забавно — на высоких нотках. И такой «детский чих» пришелся ему на руку. Лея и Тощий снова затряслись от страха. Откуда здесь ребенок?! Лея подкралась к двери, ведущей в квартиру, потянула за ручку, по всему дому разнесся жуткий скрип, который напугал даже Эдкевича, решившего разыграть товарищей. Он решил не рисковать и покинуть дом через окно. Рядом стояло дерево, вот он и надумал прыгнуть на ветку, и спуститься вниз. Прыгнул. Недопрыгнул и с криком «ай!» эпично упал на кучу старых тряпок и истлевшей одежды. Отделался ушибами.

— Эдкевич! — закричал Валенов.

— Эдкевич самоубился? — опешила Юля.

— Божечки! — воскликнула Элина.

Могильников и Дарьян находились в этот момент в другом конце коридора, в комнате, окна которой выходили на ту сторону, где Эдкевич, по мнению туристов, решил покинуть этот мир. Что же произошло дальше? Лея и Тощий заглядывают в квартиру, в которой чихнул «ребенок», видят у окна человека в белом, с развевающимися по ветру волосами. Лея начинает визжать, и в этот момент то ли от ветра, то ли от времени проволочный каркас внутри чучела немного сгибается и манекен неестественно для человека наклоняет голову на левый бок. Автор комедии думает, что не стоит описывать, что почувствовали в тот момент Худогубкин и Карабейникова…

В комнату вбежали оба Могильниковых и, увидев незнакомца в белом с развевающимися волосами, застопорились. Даже Олег Уюкович растерялся. Страха, слава Богу, не испытал, все-таки человек почти двадцать лет работал в морге.

— Они существуют, — прошептал Дарьян.

— А то как же! — произнес Могильников старший, снял ружье с плеча, прицелился в белую фигуру и уверенным шагом направился к ней. Лея и Тощий тут же спрятались за его спину.

— Кто бы ты ни был, повернись без лишних движений!

Тишина.

— Друг, ты под прицелом. Будь добр, повернись и мы поговорим! Мы не причиним тебе зла, мы — туристы, заблудились и ищем помощи! — пригрозил Олег Уюкович.

С улицы вновь подул ветер. Туристам показалось, что он ледяной. Позади Могильникова все затряслись. Лея заплакала…

А внизу Валенов и все остальные уже подбежали к Эдкевичу, помогли подняться. Тот