— Вы давно знали Хохлову?

— Нет, просто иногда встречались. В другом институте уних были проблемы, далеко было ездить, а у нее больная мать. Слава Богу, онаумерла в прошлом году, а то не пережила бы подобного удара.

— Хохлову любили в вашем институте? Или, наоборот,недолюбливали?

— А как вы думаете? — усмехнулся Фортаков. —Она ведь была красивой молодой женщиной, а у нас процентов на пятьдесятколлектив женский. Конечно, не очень любили. Она тратила всю зарплату на себя,была довольно независимой особой. На них все обращали внимание.

— На них?..

— Я имею в виду ее и Олечку Финкель. Конечно, ониконкурировали, даже одевались похоже. Но в общем относились к друг другугораздо терпимее, чем все прочие. У нас ведь много неустроенных женщин. Наукатребует полной отдачи, и некоторые так и не успели устроить свою личную жизнь.Конечно, они не очень любили таких «взрывоопасных особ», на которых столь бурнореагировали мужчины.

— Вы имеете в виду Елену Витальевну?

— И ее тоже. Они все немного комплексовали от видаобеих молодых женщин. Ну это и понятно.

— А как к ней относились в техническом отделе?

— Спокойно. Там хорошие ребята подобрались. Игореквообще занимается только компьютерами, Алексаняна ничто не интересует, кромеего работы. Коренев, Шенько, Григорьев — нормальные парни, немного чудаки. Стакими знаниями и руками все еще сидят у нас в институте на мизерной зарплате.

— Вы не назвали Зинкова.

— У него другая проблема. Он ведь уже доктор наук. Унего впереди прекрасная перспектива, если, конечно, Моисеева его не сожрет дотой поры.

— У них плохие отношения? Мне показалось, что у нихсложные, но не совсем плохие отношения? Или я не прав?

— Сложные. Моисеева вообще не любит пару Зинков —Фирсова. Знаете, как это бывает… Они ведь поженились совсем недавно. У нашейЛюдмилы погиб несколько лет назад муж. Он был очень хорошим человеком,настоящим другом. Она тяжело переживала его смерть. А потом они сошлись сЗинковым. Они ведь оба очень интересные люди. Ну а Моисеева, по-моему, немногокомплексует из-за того, что не смогла получить такого вот мужа.

Он снова снял очки и протер стекла.

— Странно, — сказал Андрей Андреевич, — вызадаете совсем не те вопросы, что предыдущий следователь. Его интересовало восновном, где мы были в момент убийства. А вас занимают отношения между людьмив коллективе. Или вы работаете на контрасте?

— Я не следователь, — возразил Дронго, — явсего лишь эксперт по вопросам преступности, и у вас тут на «птичьих правах».

— То есть я могу и не отвечать на ваши вопросы?

— Желательно все же отвечать, чтобы я смог разобратьсяс этим весьма непростым случаем.

— Да, — вздохнул Фортаков, — это печально. Ядо сих пор не могу заставить себя входить в ту комнату.

— Как вы считаете, мог это сделать кто-то изсотрудников технического отдела?

— Абсолютно исключено. Там нормальные люди, а убийцаявный психопат.

— Почему вы так решили?

— Я слышал, как убили Хохлову. Это, по-моему, былкакой-то маньяк.

— Вы знали Павла Мовчана, арестованного по подозрению вубийстве?

— Конечно, знал. Но это ошибка. Хотя говорят, что нашиславные органы уже не ошибаются. Он очень неплохой парень. Судимость вмолодости — это еще не основание для ареста. Испугался, сбежал. С кем небывает? А следователи убеждены, что убил именно он. Возможно, я не прав, но непредставляю себе нашего охранника маньяком, жестоким убийцей. И по какиммотивам? На женщин он не реагировал, у него симпатичная супруга, она иногдаприходила к мужу, мы все ее знаем. Какие мотивы могли быть у Паши? Не знаю,может, я и не прав.

— В тот вечер вы немного задержались. Не видели ничегонеобычного?

— Нет, конечно. Если бы увидел, то не стал бы скрывать.Все весьма обычно. Может, преступление оттого кажется еще более страшным. Но явышел через проходную где-то в половине седьмого. Или немного позже. Может, безпятнадцати семь. Меня еще подвезли супруги Зинковы, которые вышли вместе.Фирсова открыла свой автомобиль и предложила мне вместе с ней подождать вмашине Георгия Ильича. Они куда-то должны были идти в гости. Она переоделась иждала, когда он закончит дела в лаборатории. Мы сидели в машине минутпятнадцать.

— И вы оба не отлучались?

— Нет, ни на секунду. Сидели и ждали, когда придетЗинков. Он пришел, и мы поехали. Фирсова обычно машину не водит в городе, у неенет прав. Поэтому она только за городом за руль садится. Хотя машина ее, ноключи она обычно дает Георгию Ильичу. Они подвезли меня до дома и поехалидальше.

— А задержались после работы вы все трое? Вместе сЗиминым?

— Да, все вместе. Правда, мы иногда выходили и входилив нашу комнату, но работали втроем. Фирсова, я и Зимин. Он сейчас вкомандировке.

— Я знаю. Где находятся ваши комнаты?

— На третьем этаже.

— Вниз вы спускались на лифте?

— Да, на лифте.

— В правом или в левом?

— В правом. Кажется, другой лифт тогда не работал.

— Ольга Финкель примерно в это время принесла бумаги изтехнического отдела. Она уверяет, что в кабине лифта была вода. Так ли это?

— Не помню. Но, наверное, была. По вечерам у наснекоторые сотрудники принимают душ. Душевые на первом этаже, и все могут имивоспользоваться. Ничего странного в этом нет. Но обычно все так торопятся сработы, что душ принимают только в перерывах, чтобы не задерживаться послешести.

— Как вы думаете, убийца кто-то из своих? Илипосторонний, проникший на территорию института?

Фортаков тяжело вздохнул. Потер подбородок. Потом неувереннозаговорил:

— Поверить в «пришельца» мне трудно. Получается, чтонеизвестный специально залез на охраняемую территорию, чтобы убить Хохлову?Если он так хотел ее убить, почему не сделал это в другом месте? Она ведь жилаодна. Нет. Я скорее думаю, что это сделал кто-то из наших, как это ниприскорбно, но, видимо, так оно и было на самом деле.

Он не успел договорить, когда за стеной раздались громкие крики,быстрый топот ног, пронзительный женский крик.

— Что случилось? — обернулся к двери Фортаков.

Дронго вскочил с места, подбежал к двери, распахнул ее. Вкоридоре у приемной директора толпились люди. Раздавались крики:

— Ей плохо!

— Что случилось? — поспешил к ним Дронго. Онувидел растерянное лицо Архипова. Его секретарь лежала на диване.

— Идемте! — крикнул всегда сдержанный СергейАлексеевич, бросаясь к лестнице. За ним побежало несколько сотрудников.