— Я есть хочу! — заявила Виола.

По идее я должна была разозлиться. Не понимаю, почему в такие моменты у меня пропадает всякая способность к сопротивлению? Но мне во что бы то ни стало надо ее накормить. Причем не абы как, а вкусно. Она же такая лакомка, эта Виола!

И я оставила шитье и отправилась на кухню. Пока занималась ужином, Фиалка что-то напевала, и, судя по всему, настроение у нее было прекрасное. Хоть бы помогла мне порезать овощи в салат! Так нет же! Ждет. Просто ждет.

— Ну почему ты не можешь готовить? — не выдержала я. — Почему бы тебе, например, не пожарить мясо? Это же так просто!

— А зачем? — удивилась Фиалка. — Для этого у меня есть ты!

Ах, так! Она честно распределила обязанности! Честно, как ей кажется! Красавице Виоле — постельные утехи, а Глупой Пучеглазой Лягушке — кухня, магазины, уборка и так далее. И это называется честно!

— А не хочешь ли поменяться? — разозлилась я.

Фиалка расхохоталась:

— Ты? Хочешь со мной поменяться? Ты, которая целый месяц ходит в спортклуб для того, чтобы просто сидеть в уголочке? В то время как у меня потрясающие успехи! Нет, милая, каждый должен заниматься своим делом.

И мне ничего не оставалось, как продолжить возиться с ужином. Но, сказать по правде, я уже начинала потихоньку ее ненавидеть. Я уже не хотела быть такой. Во всяком случае не до конца. Многое в Фиалке мне не нравилось.

А поздно вечером:… О! Она разозлила меня так, что я чуть не вышвырнула ее вон из своей квартиры! Я подкараулила Виолу, когда она выходила из ванной. Первым делом лучшая подруга потянулась к выключателю. Свет погас, и она направилась к постели. Нежно зашуршал шелк. Она скинула пеньюар и потянулась к Леночкиной ночной рубашке, состоящей, казалось, из одних только кружев. Дня два назад Виола откопала ее в недрах платяного шкафа и теперь только в этом безобразии и спала. И тут…

Я щелкнула выключателем. Дверца шкафа была открыта, а на ней висело большое прямоугольное зеркало. Ну, вы знаете эти старые платяные шкафы. И в зеркале отразилась ее красивая, нервная спина, которая за последний месяц обросла мышцами и стала еще красивей. Так вот, на этой спине…

— Выключи! — взвизгнула Фиалка. — Немедленно выключи!

И прежде чем она успела нырнуть под одеяло, я разглядела на ее правом плече синюю татуировку. Разумеется, вы уже догадались, что это была за татуировка. Синий скорпион! Виола успела-таки подлизаться к Большой Махе! Сегодня эта дрянь пошла туда, к ней, и сделала татуировку! Или она сделала это раньше? Нет, сегодня! Пока я сидела за швейной машинкой! Она украла у меня дружбу Большой Махи! О, какая же дрянь!

— Ты… — прошептала я. — Ты это сделала…

— Она сама предложила. Мы заключили союз.

— Союз? Какой союз?

— Мы с ней теперь вроде как сестры. Боевые подруги. Ха-ха!

— А как же я? — растерянно спросила Глупая Пучеглазая Лягушка.

— О, господи! То ты этого хочешь, то стонешь, как будто тебе нож в сердце воткнули! — не выдержала Виола.

— Ты и Большая Маха… Но как это возможно? Значит, я теперь с ней не могу?…

— А вот это меня совершенно не волнует! — заявила Виола и натянула на нос одеяло. — И выключи, пожалуйста, свет!

Мне захотелось вытряхнуть ее из постели и выставить вон, на улицу. Так захотелось! Но я вовремя вспомнила, что справиться с особой, поднаторевшей в схватках с Большой Махой, мне просто не под силу. Да она размажет меня по стенке! Против нее Глупая Пучеглазая Лягушка слишком слаба.

Я выключила свет, да так и осталась стоять посреди комнаты. На душе кошки скребли. Все, что я желаю для нее, рано или поздно осуществляется. Но мне от этого делается только хуже. Прямо пропорциональная зависимость. А между тем мы с ней уже так срослись, что отодрать меня и Виолу друг от друга невозможно. Надо терпеть.

И я легла рядом. Судя по ее ровному дыханию, Фиалка уже спала. И я позволила себе немного поплакать. Совсем чуть-чуть. Надо было думать раньше. Вот так».

ЗАПИСЬ НА ВЛОЖЕННОМ В ДНЕВНИК ЛИСТЕ

«Вернемся в момент истины. Есть некоторые вещи, которые я себе делать раньше не позволяла. Например, разглядывать в зеркало свою собственную спину. Что-то не нравилось мне в ней, в этой спине.

Татуировка, которую делала Большая Маха, была в таком месте, которое почти всегда спрятано под одеждой. Именно там проходят лямки любой маечки, если только они есть вообще. Но такие майки я не ношу, предпочитаю закрытые. Даже летом. Мне нет нужды разглядывать свою собственную спину, да и другим тоже.

Но сегодня… После этой записи я вдруг заново пережила ту, прежнюю обиду. Татуировка на спине у Виолы сильно меня задела. «Я делаю ее сама. И только близким мне людям». Значит, Виола стала для Большой Махи близким человеком. Тем обиднее настоящей Саше Беловой. У нее есть, а у меня нет.

И с той прежней обидой я подошла к зеркалу, приспустила халат и изогнулась так, чтобы увидеть свою спину. И — о боже! Боже мой!

На моем правом плече синела татуировка! Скорпион! Это мистика какая-то! Я, убей, не могла вспомнить — как, когда, при каких обстоятельствах! Неужели у меня потеря памяти? Только этого не хватало! Забыть, когда была сделана татуировка!

Почему же Большая Маха почтила меня своим доверием? И дружбой? Ведь я не принимала участие в тренировках, а тихонько сидела в углу. Я не сходилась с ней бесконечно, не утверждала собственного превосходства. Что же между нами произошло?

Но факт остается фактом: на моем правом плече расположился синий скорпион. Я даже потерла его пальцем. Нет, не исчез. Или это галлюцинация? Я хочу это видеть, и я это вижу. Я моргнула, и показалось вдруг, что скорпион шевельнулся и начал потихоньку сползать с моего плеча. Надо бы у кого-нибудь спросить: есть там татуировка или нет. Своим собственным глазам я уже не доверяла.

Надо бы спросить у Фиалки. И тут… Тут я вспомнила, зачем взялась перечитывать дневник! У меня же была в голове очень важная мысль!

Сто долларов в Леночкиной сумке, зеленые контактные линзы, а теперь еще синий скорпион. Но думать об этом сейчас… Нет, невозможно! Надо дочитать до конца. Эти три вещи еще ничего не доказывают. Это только мои подозрения.

И я знаю, кто мне поможет: Леночка. Тем более что она — главная героиня следующей истории».

Под знаком Стрельца

«Зима подкралась неожиданно, есть у нее такая дурная привычка. Когда в воздухе закружатся первые белые мухи, начинаешь себя утешать: это не тот снег. В смысле, не тот, который будет лежать и лежать. До весны. Он еще растает. А в один прекрасный день, выглянув в окно, вдруг понимаешь, что все, свершилось. Снег-то оказался самый тот! Но люди привыкли тешить себя иллюзиями, в этом залог их душевного спокойствия.