Плохо только, что Остап торчал на прежнем месте, что, ясноедело, все же не позволяло корректировать недвусмысленный приказ начальства. Ну,поехали…

Скляр успел отойти метров на сорок. А потом лениво ехавшиймимо «уазик» самого непрезентабельного вида с неожиданным проворством вильнул ктротуару, молниеносно распахнулась дверца, случайный прохожий с неслучайнойловкостью подсек Скляра в коленках – и тот головой вперед улетел внутрь, гдеего тут же приняли четыре руки, выкрутили верхние конечности, припечаталимордой к пыльному полу. Секунда – и нет «уазика», словно привиделся…

Подполковник успел отойти самую чуточку подальше – потомучто припустил рысцой. Что ему нисколечко не помогло: каким-то чудом вмигпротрезвевший пассажир такси, сказавшийся у щекастого на дороге, крутанулобычную «метелицу» – и подполковник, еще не успев осознать, что с нимпроисходит, влетел в распахнувшиеся задние дверцы «Газели»-фургона, тут жесорвавшейся с места.

У тех, что ждали в фургоне, было секунд пять на выражениеэмоций, не более, о чем они прекрасно знали. И постарались использовать этотневеликий отрезок времени с максимальной пользой. Поскольку из физики известно,что всякое движение, собственно говоря, относительно, можно с чистой совестьюсказать, что это именно подполковник в быстром темпе ударялся различнымиучастками организма о костяшки пальцев и ребра ладоней следаков с вымпеловцами.Все, в конце концов, относительно. Главное, внешних следов не осталось никаких.Подполковник оказался настолько глуп, что, болезненно охая и подвывая, заорал:

– Товарищи, это ошибка, я хотел помочь органам!..

За что ему, распластанному, несильно наступили на рожуподошвой кроссовки и грозно посоветовали:

– Заткнись, тварь продажная…

…Остап не мог не видеть магическое исчезновение и своего«пана сотника», и пришедшего на встречу штабного. Увы, он стоял так, чтоподступиться к нему даже рывком не было никакой возможности. И потому действиезастопорилось – мотоциклист, все еще высвистывавший свою девчонку, лихорадочноприкидывал, успеет ли, запустив мотор, рвануть к забору, те двое, что выдавалисебя за мирных покупателей у киоска, думали о том же примерно самом, «таксист»запустил двигатель – ему было проще всех, он-то мог непринужденно развернутьсятак, что пришлось бы проехать аккурат мимо Остапа, а это давало возможности иварианты…

Стоп! Не сводя с «Волги» застывшего взгляда, Остап медленновынул из-за пазухи левую руку – правую прижимая к груди так, словно удерживалво внутреннем кармане что-то небольшое – и поднял ее явно демонстративнымжестом.

На указательном пальце поблескивало железное колечко, вкотором понимающий человек моментально мог опознать чеку от гранаты.

Понимающие люди мгновенно и опознали. Не нужно быть семипядей во лбу, чтобы продолжить нехитрые логические умозаключения: если в левойруке чека, то правой, соответственно, прижата к телу граната. А гранаты бываютразные. Разлет осколков у иных такой, что из конца в конец прошьет этот дворик,полный гомонящей детворы. Последствия предсказуемы и страшны.

На чердаке одной из пятиэтажек, у слухового окна, человек вштатском положил руку на плечо снайперу и звенящим шепотом приказал:

– Отставить…

Снайпер, не оборачиваясь к нему, кивнул – и снял палец соспускового крючка, по-прежнему прильнув к прицелу.

С другой стороны садика, невидимой с улицы, другой человек,опять-таки в штатском, кивком указал напарнику на двор:

– Перекрой ему…

Тот понял мгновенно – и рванул через двор, лавируя межребятишек.

Остап, бросив быстрый взгляд через плечо во двор, положилруку на верхнюю планку забора, хотел перемахнуть туда рывком – и замер. Метрахв десяти от него стоял молодой человек – он просто-напросто стоял, сунув рукуза борт куртки, сверля Остапа нехорошим взглядом. Чуть заметно покачал головой,сжал губы с видом упрямым и непреклонным.

Незаметный для посторонних обмен взглядами мгновенно внесясность – Остап прекрасно понял, что получит пулю при первой же попыткеперепрыгнуть во дворик, суливший массу выгод с точки зрения захвата заложников.Он, однако, сдался не сразу, чуть шевеля губами, пообещал:

– Уйди, взорву…

– А успеешь? – таким же злым и быстрым шепотомответил его противник. – Назад, сука, наз-зад…

И сделал плавный шажок вперед, все так же нехорошо,напряженно усмехаясь, держа руку под курткой.

– Взорву…

– Пузом накрыть успею, если бросишь… Никто в садике,так уж обернулось, не обращал на них внимания – ни детишки, ни воспитательницы,поскольку ничего необычного и не происходило. Друг против друга стояли дватихих, трезвых мужика, и только…

Тихонечко, держась так, чтобы никто не зашел ему за спину,Остап стал отступать вправо по улице. Судя по быстрым взглядам, которые онбросал по сторонам, боґ льшая часть противников была им уже расшифрована. Бедав том, что он, пребывая в крайнем напряжении нервов, мог принять за оперовсовершенно случайных прохожих, которые на улице тоже имелись, и тогда…

Старенькая «Газель» с открытым кузовом появилась откуда-тослева. Водитель смотрел себе вперед, не обращая никакого внимания на странного,шагавшего бочком-бочком прохожего, зачем-то прижимавшего правую руку к груди,словно там у него болело.

Это и называется – время принятия решения…

Остап кинулся к машине – должно быть, его успокоило то, чтоводитель имелся в кабине в единственном числе, а в кузове с низкими бортаминикого вроде бы не наблюдалось…

В последний момент, когда Остап был уже в полуметре отдверцы, в кузове во весь рост распрямился человек и, коротко размахнувшись,надел ему на голову картонную коробку, в днище коей имелся крестообразныйнадрез, а внутри была насыпана добрая пригоршня скверного табаку.

Благодаря надрезу коробка наделась на голову надежно ипрочно, словно винт вошел в гайку. Задохнувшись табаком и ослепнув, Остапмгновенно выбыл из строя, а человек из кузова и его напарник, моментальноспрыгнув на асфальт, повалили его навзничь, занявшись гранатой, которой запазухой и не оказалось вовсе – чистый блеф, ребята, примитивный блеф, нашгерой, судя по всему, очень хотел жить и вовсе не собирался играть в камикадзе…Пистолет, правда, за пазухой отыскался, но это уже даже и неинтересно…

Его так и забросили в кузов, с коробкой на голове, люто,надрывно кашлявшего, прежде чем вокруг успели что-то понять. Детишки,оказавшиеся ближе других к забору, успели, правда, заметить кое-что из странныхзабав взрослых дядек, но это уже не имело значения. «Газель» стремительноудалялась, а в кузове, отвесив перхающему пленнику последний пинок, Костя вслухконстатировал:

– Нет, мужик, ты не камикадзе… – И нервно хохотнул: –Гнида такая…