налить-то мне-ка рюмоцьку,

Поднести мне-ка этому скоморошины».

Говорил-то Настасьи-то всё Владимир-князь:

«Наливай-ко, Настасья, ты скольки тебе надобно».

Подносила Настасья всё скоморошины;

140 Принимает же он-то всё едино́й рукой,

Поздравляет ведь всё-то князя Владимира,

Поздравляёт жениха-та всё со невестою,

Выпивает ведь цяроцьку эту всю до дна.

Заговорил-то ведь эта да скоморошина:

145 «Уж ты гой еси, Владимир князь ты стольнё-киевськой!

Уж ты дай мне налить-то эту цяроцьку,

Вы дозвольте налить мне-ка мёду сладкого,

Поднести мне невесты всё заруче́вною».

Приказал-то ему-то да князь позволил-то;

150 Подносил он Настась всё Королевисьни:

«Уж ты пей-ко, Настасьюшка, цяру всю до дна;

Ты найдёшь в этой цяроцьки, бывать, добра».

Выпивает Настасьюшка мёду сладкого;

Прикатилса к Настасьюшки золотой перстень.

155 Как брала-то она перстень-от во праву́ руку́ —

Ишше перстень Добрынюшки всё Никитиця.

Ишше тут ведь Настасьюшка обраде́ла же;

Как скакала она ц́ерез дубовой стол,

Обняла она Добрынюшку за белу́ шею,

160 Цёловала его в уста саха́рныя:

«Как не тот-от мой жених-от — за столом сидит;

Ише тот-от мой муж-от, где у стола стоит».

Говорит-то Добрынюшка таковы реци:

«Не дивлю́-ту, Настасьюшка, твоей глупости».

165 Она пала Добрынюшки во резвы́ ноги:

«Ты просьти меня [в] вины, просьти виноватую!» —

«Я дивлю-ту тольки князю-ту со кнегиною:

Ишше князь-от Владимир-от у мня сватом был,

Да кнегина-та Опраксея-то была свахою,

170 Не прошшу тебя, брателка крестового:

Ты хотел же у жива́ мужа жону отнять,

Ты пец́елил мою-ту да ро́дну матушку;

Проливала она-то да горюци́ слёзы».

Он ведь взял-то Настасьюшку за белу́ руку;

175 Он кинал-то в Олёшеньку всё булатён нож

(взял из нага́лишша).

Ишше отнял Илья-та Олёшеньку Поповиця:

«Помиритесь-ко, братьиця крестовыя,

Вы крестовы, вы братьиця назва́ныя!

Ты поди домой, Добрынюшка, с молодой жоной,

180 Ты поди-ко к своей матушки к родимыя,

Ко цесно́й вдовы Омельфы Тимофеевны».

7. АЛЕША И СЕСТРА БРОДО́ВИЧЕЙ

Ай во славном было городи во Киеви

Да у ласкового князя у Владимера:

Собирал князь Владимир-от всё поц́есён пир

Ай на тех ли на своих-то князей, на бо́яров,

5 Он на тех ли предводителей всё на верныих,

Собирал он тут на тех на энералов-то,

На купц́ей на гостей на всех на торговых,

На всех собирал всё людей прожиточних,

На прожиточних собирал на всех хресьянушок;

10 Потому-то был назван у хрестьян прожиточных,

Ише назван был красным у их солнышком,

Всё ведь ласковым назван князём Владимером,

По ёго-то всё назван добродетели.

Собирал-то могуцих сильних бога́тырей,

15 Собирал-то два братёлка два Петровиця,

Два Петровиц́ей, братьиц́ей Бродо́вицей.

Ишше све́тёл-от день пошол ко ве́цёру,

Ай поц́есён-от пир идёт наве́сели.

Ишше все на пиру да напивалисе,

20 Ишше все на чесно́м да наедалисе;

Ишше все на пиру да пьяны, ве́сёлы.

Ишше красно-то нашо было солнышко,

Ище князь-о Владимер стольне-киевской,

Он ведь ходит-то всё сам веселёхонёк,

25 Говорит-то он и сам да таковы слова:

«Уж вы кушайте, кушайте, пейте, ешьте вы,

Уж вы пейте и ешьте, сами хвастайте»;

А богатой-от хвастат золотой казной,

А бога́тырь-от хвастат могуто́й-силой,

30 Ище глупой-от хвастат молодой жоной,

Ишше умной-от хвастат родным батюшкой,

Да разумной-от хвастат ро́дной матушкой,

А ведь хитрой-от хвастат ро́дной се́стрицой.

Да Владимир-князь по полатушки всё похаживат;

35 Он ведь белыма руцюшками розмахиват,

Золотыма персьнями всё сам набрякиват,

Он русы́ма кудрями скоро́ натряхиват;

Ишше сам-то тому всё приговариват:

«Удивляюсь дву́ма братьицям всё Петровицям,

40 Всё Петровичам, братьичам я Бродо́вичам:

Почему же вы, братьица, всё не хвастайте?»

Говорят скоро братьича таковы реци:

«Уж ты гой еси, кра́сно ты нашо солнышко,

Уж и ласковой князь да ты Владимир же!

45 Ише нецим же нам да во́всё хвастать-то;

Ишше тем-то ведь разве всё мы похвастам-то,

Да своей-то похвастам родной сёстрой,

Ище душочкой Настасьёй всё Петровной-то:

Да сидит у мня се́сьтриця родимая,

50 Как сидит она в высоком-то новом те́реми.

Ай сидит она за многима за заморьскима,

За заморьскима сидит она за замоцьками, —

Шьчобы красно ей солнышко не за́пёкло,

Шьчобы буйныи ветры да не завеели,

55 Шьчобы народ люди добрыи не увидели,

Шьчобы руськии могуции ей бога́тыри,

Вси дородьни-ти ей добры молодцы».

Тут скорёхонько ставаёт-то на ножки дородьнёй доброй молодець,

Ишше руськой-от сильнёй-от всё бога́тырь-от

60 Шчо по имени Алёшинька всё Поповиць млад:

«Вы не хвастайте, два братёлка два родимого,

Два Петровиця всё вы два Бродо́виця,

Вы не хвастайте родимой-то своей се́стрицёй:

Хошь сидит у вас за крепкима за замоцьками,

65 Шьчо поста́влёны крепки-ти верны караульшицьки,

Нечево-то про то они не знают тут:

Я хожу-то к родимой-то к вашой се́стрици,

Я ко душоньки к Настасьи-то всё к Петровны-то,

Я хожу-то к ей ведь я не по белым дням,

70 Я хожу к ей в вец́е́рях, в полно́ць да ноцьки тёмною;

Приду, брошу комоцик я снежку белого

Во ее́ косе́сцято во окошоцько;

Отьпират мне-ка окошоцько всё косесцято,

Запускат миня в окошоцько потихошеньку,

75 Шьчобы не знали бы, братьиця всё Петровичи,

Всё Петровичи, братьиця вы Бродовици».

Ище тут-то ведь братьицям за беду́ стало́,

За надсмешоцьку вели́ку им показалосе;

Они брали из нага́лишша всё булатен нож

80 Да кинали в Алёшеньку в Поповиця;

Да Алёшенька был-то ведь всё хитёр-мудёр,

Да Поповиць-от был у нас всё догадлив он:

Он подвинулсэ во леву-ту он стороноцьку —

Пролетел етот ножик у ёго о руцьку правую.

85 Тут скакал-то старая всё стариньшина,

Ише тот ли казак да Илья Мурамець,

Илья Мурамець всё да сын Ивановиць;

Он ведь скоро говорил-то им таковы