Мы бы могли еще пообщаться, – говорит Миранда, проводя пальчиками по его руке. Майкл улыбается в ответ. Губы трясутся. Разум трепещет от желания поцеловать ее, но он сдерживается. Сближаться нельзя.

– Йо, ты где была? Давай сюда, – прерывает фантазии Майкла низкий голос. Он открывает глаза и сжимает губы.

– Это мой парень Джамаль, – неохотно представляет его Миранда. Джамаль оглядывает Майкла с головы до ног и говорит: «Че как?» – как бы не замечая его. Парень хватает Миранду за руку, впиваясь ногтями ей в кожу.

– Давай смотаемся, – шепчет он ей на ухо, тихо, но очень слышно.

– Нет, я еще не допила, – отвечает она. Джамаль берет ее стакан и залпом проглатывает содержимое.

– Теперь допила, – произносит он, глубже вонзая в нее ногти, а потом тащит за собой к выходу. Миранда оборачивается на Майкла, пока ее уводят.

Через пару секунд, кажущихся часами, возвращается Родерик; он делает Майклу знак, что им пора. Теперь они в машине, едут куда-то еще, Майкл не знает, куда, но ему уже и не важно. Уже поздно, он устал и хочет спать. Родерик крепко и уверенно держит руль. Они паркуются где-то, он выходит, пробубнив что-то невнятное. Через пятнадцать минут возвращается.

– Ай, да ты до смерти устал, – смеется Родерик. – Закину тебя домой, лады?

– Давай, – отвечает Майкл, чья грусть уже превратилась в тотальное отчаяние.

Он входит в опустевший дом и даже не включает свет. Лунный свет сочится через щель в занавесках на двери в сад. Майкл ложится на диван, где всего пару часов назад курили и играли в видеоигры. Но его это не волнует, усталость берет свое.

Его будит вспышка света, но Майкл не открывает глаз, он притворяется спящим; веки изнутри светятся оранжевым. Раздаются шаркающие, прихрамывающие шаги. Кто-то тычет его и шепчет его имя, но голос басистый и отдается эхом по комнате. Родерик. Майкл резко садится.

– Йо, пошли за едой, – говорит Родерик. Уже 11 утра.

– Давай, – отвечает Майкл, словно у него есть выбор. Он смотрит на кресло парикмахера – пустое. В доме никого нет, но следы вчерашних гостей все еще остались. Не сменив вчерашнюю одежду, он надевает кроссовки и выходит.

Снова в машине, то и дело останавливаются ненадолго. Все их поездки полны остановок. Здесь все ужасно далеко друг от друга, даже разные стороны улиц словно границы разных городов. Они тормозят на красный.

– Так мы выпьем где-нибудь чаю за завтраком или что? – спрашивает Майкл.

– Чаю? – переспрашивает Родерик и взрывается громовым смехом. – Этот парень хочет чай, – говорит он себе под нос. – Найдем тебе реальной еды.

Они в очередной раз пускаются в дорогу, пока не приезжают в очередной ресторанчик фастфуда.

$5 981

Глава 16

Даллас, Техас; 12.15

Они выходят из машины, и Майкла прибивает палящим солнцем.

– Сейчас еще самый прохладный сезон, – говорит Родерик, посмеиваясь. Сложно представить, какой ад творится здесь летом. Они возвращаются в дом, полный парней из вчерашней компании: Блуу, стригущий кого-то в наполовину функционирующем парикмахерском углу гостиной, и другие тоже, чьи имена он еще не зафиксировал в памяти, да и не особо хочет.

– Э-эй, Лондон! – приветствует Блуу Майкла новым прозвищем, с которым ему остается лишь смириться. Могло быть и хуже, это уже прогресс по сравнению с «черножопым» или «новичком», как его обзывали в школьные годы. Майкл прикидывается радостным и находит куда сесть. Парни распаковывают еду из «Айдабургера». Теперь ясно, почему ему сказали не есть, пока они не вернутся домой. Он словно присоединился к давнему ритуалу, принял участие в том, о величии чего еще даже не догадывался. Он разворачивает свой бургер, такой большой, что приходится взять его обеими руками. Остальная еда общая. Не успев откусить, Майкл замечает, что все уставились на него.

– Лондон пусть ест первым. Узнаем его мнение, – произносит Блуу, все этого и ждут. Давление растет: он словно проехал тысячи километров, чтобы принять участие в гастрономическом обряде малочисленной этнической группы, о которой в мире мало кто знает, и это его единственный шанс быть принятым ею. Он жадно откусывает от бургера. На вкус как резина, песок, нефть и другие несъедобные вещи.

– Как тебе? – спрашивает Родерик.

– Вкуснятина, дружище, – отвечает Майкл.

– Дружище, – смеется Блуу. Теперь он в конце каждой фразы прибавляет «дружище». – Теперь надо дать тебе попробовать даласских телок, пока ты здесь… дружище, – добавляет Блуу, уже хохоча.

– Завтра вечером вечеринка в честь конца семестра; ты должен заглянуть, – говорит Родерик.

Дискотека в честь окончания учебы. Они едут по центру Далласа, Майкл впервые видит город таким оживленным, хотя тот все равно покрыт пеленой какой-то мрачной тайны. Родерик и Блуу сидят впереди. Майкл – сзади. Они передают по кругу косяк, и весь салон медленно заполняется дымом.

Майкл теряется в собственных мыслях.

– Ребят, можно спросить кое-что? Как думаете, что случится с вами после смерти?

– Что? – удивленно голосит Блуу.

– Ты уже под кайфом? Мы только курить начали, – смеется Родерик.

– Не, не. Я не под кайфом. Просто спросил. Как думаете, что дальше? Есть там рай и ад? Или ничего? Или вы перерождаетесь птицей?

– Не знаю, чувак, – задумчиво говорит Блуу. – Мамаша говаривала, что там есть рай.

– «Говаривала»?

– Да. Она водила нас в церковь по воскресеньям. Пока не умерла. Потом я перестал ходить. – Блуу замолкает, затягивается взятым у Майкла косяком и выдыхает мягкое облачко дыма. – Я знаю только то, что сейчас я жив и мне нужны деньги.

Блуу смеется, протягивая руку, а Родерик дает ему пять, говоря:

– Как я тебя понимаю. В моей культуре когда ты умираешь, то становишься предком и воссоединяешься со своими предками в потустороннем мире. Там ты существуешь в гармонии с ними. – Он смотрит на Майкла. – Понимаешь, о чем я?

Майкл активно кивает, будто понимает, о чем он. Он не понимает, но страшно заинтересован.

– Вам бывает любопытно, каково это? Умереть? – спрашивает Майкл.

– Что? С чего бы? Нельзя же просто умереть и восстать, – отмахивается Блуу.

– А кто сказал про «восстать»? – отвечает Майкл, сделав затяжку.

– Ты обкурился, чувак. Тебе киска не помешает. – Все они взрываются хохотом. Мысли Майкла перетекают в грезы о Миранде. Ее коже, губах, теле. Возбуждение накатывает сильнее, чем прежде: хочется просто трахаться, чувствовать, как вожделение обуревает все тело. Прошлым вечером они с Мирандой общались в саду, пока остальные рубились в игры и курили. Она увидела, как он рассматривает звезды, и решила составить компанию. Майкл знает, что нельзя сближаться с ней – он помнит данную себе клятву.