Дилан.

Если прежде он выглядел просто растрепанным, теперь делообстояло куда хуже. Одежда юноши превратилась в лохмотья, рубашка виселаклочьями, джинсы были изорваны, а волосы — в полнейшем беспорядке. Казалось,что Дилан не ел и не спал несколько недель. Он стоял перед школьными воротами,тряс их прутья и вопил как сумасшедший.

— Что случилось? — тут же спросила Шайлер, когда Блиссзапнулась.

— Дилан. Он здесь.

Никаких более пояснений не требовалось.

Их троица вылетела с заседания, не обращая внимания на явноелюбопытство прочих членов Комитета, выскочила из библиотеки и помчалась вниз полестнице. Благодаря вампирской скорости Шайлер с Блисс очутились у ворот раньшеОливера; тот запыхался, пытаясь угнаться за ними.

Дачезне располагалась в тихом уголке Девяносто шестой улицы,в школьном районе. Поскольку дело уже шло к вечеру, улицы были практическипусты, не считая парочки нянь, кативших коляски к парку.

Парень, стоявший посреди тротуара и яростно трясущий ворота,выглядел словно пророк былых времен, реликт эпохи проповедников и религиозныхфанатиков, когда косматые оборванцы вещали о конце света. От подростка,стремившегося вырасти, чтобы научиться играть на гитаре, как Джимми Хендрикс,от зачинщика бесчисленных проделок не осталось почти ничего.

— Мерзость!!! — громовым голосом вскричал Дилан, едвазавидев их.

— Это я виновата! — воскликнула Блисс. При виде Дилана онаедва не расплакалась. — Да, да, я обещала, что расскажу Совету о нем, и нерассказала. И не следила за ним... Я оставила его и пренебрегала им... Яхотела, чтобы он просто куда-нибудь делся. Это все я виновата!

— Нет, я, — сказала Шайлер. — Я собиралась рассказатьЛоуренсу, но...

— Мы все виноваты, — твердо произнес Оливер. — Нам следовалоим заняться, а мы этого не сделали. Слушайте, надо срочно убрать его отсюда.Люди начинают интересоваться, — добавил он, заметив, как какая-то пожилаяженщина с пуделем перешла улицу и озадаченно взглянула в их сторону. — Мы же нехотим, чтобы в дело вмешалась полиция?

Шайлер едва увернулась от удара Дилана.

— Надо с ним разобраться, пока он снова не применил противнас Контроль.

Блисс тут же превратилась в золотую львицу. На нее стоилопосмотреть — это была прекрасная и безжалостная хищница. Львица перемахнулачерез ворота и, мягко ступая, пошла к Дилану. Тот при виде ее просто взбесился.

— Дьяволово орудие! Предательница! — прошипел он.

Блисс оттеснила парня к железным прутьям ворот и оскалилазубы. Она поднялась на задние лапы, а передними толкнула его. Дилан съежился изаскулил, прикрывая руками голову.

— Она его сделала! — завопил Оливер и жестом велел Шайлерперейти к Блисс, на правый фланг.

Шайлер подбежала к Блисс. Она взглянула Дилану в глаза иувидела в них гнев, ярость и замешательство. Девушка заколебалась. Перед нейбыло не чудовище, а раненое животное.

Но Оливер не колебался.

— Шайлер! Давай! Скорее!

— Дорми! — приказала девушка и взмахнула рукой перед лицомДилана.

Дилан обмяк и осел на землю. Блисс приняла свой обычныйоблик и опустилась на колени рядом с ним.

— Он будет спать, пока ему не прикажут проснуться, — сказалаШайлер.

Оливер присел рядом с Блисс, и они вдвоем соорудили изсвитера Дилана смирительную рубаху. Лицо юноши постепенно разгладилось. Во снеон выглядел покорным и спокойным.

— Мы должны передать его Комитету, — сказал Оливер. —Слишком уж долго это тянется. Я знаю, Блисс, что тебе этого не хочется, но таклучше для него. Возможно, они сумеют ему помочь.

— Они не помогают Серебряной крови — они ее уничтожают. Тыэто знаешь, — с горечью произнесла Блисс.

— Но может быть...

— Я отдам его отцу, — решила Блисс. — Может, я уговорюФорсайта, чтобы он взялся защищать Дилана. Чтобы он проявил к Диланумилосердие, потому что это мой друг. Он придумает, что делать.

Шайлер кивнула. Форсайт наверняка сумеет уладить дело сДиланом. Кроме того, «роллс-ройс» Ллевеллинов как раз подкатил к тротуару. Онизагрузили Дилана на заднее сиденье и пристегнули его ремнем рядом с Блисс.

— С ним все будет в порядке, — успокаивающе произнеслаШайлер.

— Угу, — отозвалась Блисс, хотя знала, что никто из нихбольше в это не верит.

Машина сдвинулась с места. Блисс помахала друзьям. Оливерпомахал ей в ответ, а Шайлер так и осталась стоять с потрясенным видом. Наконецмашина свернула за угол, и друзья пропали из виду.

Когда Блисс добралась до «Пентхауса грез», экстравагантноготрехэтажного жилища ее семейства, расположенного на крыше одного из самыхпримечательных зданий на Парк-авеню, Боби Энн сидела в «непарадной» гостиной исоветовалась со своим астрологом. Мачеха Блисс была светской львицей техасскогообразца, увешанная бриллиантами даже среди бела дня. Единокровная сестра Блисс,Джордан, делала домашнее задание, примостившись за кофейным столиком.

— О боже, что это? — воскликнула, вскакивая, Боби Энн привиде падчерицы и какого-то связанного бесчувственного юноши.

— Это Дилан, — произнесла Блисс таким тоном, будто это всеобъясняло.

Она была пугающе спокойна, обращаясь к родственникам.Девушка понятия не имела, как они отреагируют на его появление, особеннотеперь, когда он такой грязный. Если кто-то забывал ставить чашку на подставкуили оставлял отпечатки пальцев на японских обоях, у Боби Энн начиналосьучащенное сердцебиение.

— Это тот пропавший парень, — прошептала Джордан, глядя напроисходящее округлившимися, испуганными глазами.

— Да. С ним что-то неладно. Он... он немного не в себе. Мненужно рассказать папе.

Блисс поведала всем о неожиданном возвращении Дилана, о том,как она спрятала его в гостинице «Челси», и изложила отредактированную версиюего предыдущих нападений.

— Но с нами все нормально, — заверила она. — Не волнуйтесьобо мне. Помогите ему, — попросила девушка, осторожно положив Дилана наближайшую кушетку.

— Ты поступила правильно, — произнесла Боби Энн, прижавБлисс к груди и чуть не удушив сильнейшим ароматом духов. — Здесь, у нас, онбудет в безопасности.

Весна в Нью-Йорке — это мираж. Никто и глазом моргнуть неуспевает, как суровая зима сменяется суровым летом. После того как тает снег,несколько дней идут дожди, а потом начинает немилосердно жарить солнце,превращая город в громадную парилку. Подобно прочим землякам, Шайлер оченьценила их короткую весну. Переходя после занятий вместе с Блисс Девяностошестую улицу, Шайлер улыбнулась, заметив первые проклюнувшиеся листики этойвесны. Как бы ни изменилась ее жизнь, она по-прежнему могла рассчитывать на то,что в Центральном парке расцветут тюльпаны.