— Побрякушка. Себе оставь, — но, видя наше отчаяние, добавил. — Может у вас ещё что-то есть?

Не сильно веря в успех, я принялась потрошить свой рюкзак уже представляя, как все шестеро мы спим под раскидистым дубом на мокром мху.

— А-ну постой, — вдруг заинтересованно ткнул куда-то трактирщик. — Что это? Достань?

— Это? — я вытянула краешек халата из рюкзака, тут же смекнув, что дело может выгореть. По крайней мере, блекс в глазах трактирщика на это толсто намекал. — Это — парадный плащ самой книгини Ольги. Бабка моя у неё служила, вот достался за хорошую работу. По наследству передалось. Берегу, в память о бабке. И Ольге... конечно, тоже.

Рука мужчины зачарованно потянулась к подолу.

— Натуральный хлопок?

— Лучше! Вискоза! — добавив в голос восхищение, сказала я.

— Продай, — оживился торгаш. — Сколько хочешь?

— За память о бабке? Как можно?!

— Двести! Комната на всех и ужин.

— Двести пятьдесят и завтрак сверху, — включилась я в торги. Спасибо безденежному детству и маминым навыкам выторговать у въетнамцев спортивки Абибас за пол цены.

Мужчина, не раздумывая, положил на стол ключ от комнаты, мешочек монет, и потянулся к покупке. Под изумленные взгляды друзей, я забрала ключ, мотнула головой на лестницу и, сдерживая смех, пошла вперёд всей компании.

Час спустя мы сидели за столом на первом этаже трактира, уминая довольно съедобный и плотный ужин.

— Утром выдвигаемся, — озвучила Дарëна всем известный план. — Дорога, вроде, одна. Заблудиться не должны. Только надо узнать, далеко ли до следующей деревни.

Она подозвала какого-то халдея, убиравшего посуду с соседнего стола. Задала вопрос и мальчишка с испугом покачал головой.

— По дороге нельзя. Разбойники завелись. Налетают на путников, обдирают до нитки, ещё и колечат, бывает.

— И как же быть? — почти хором спросили мы с рыжей.

— Лесом идти надо. Да поглубже уходить. Тогда не доберутся. Они вдоль обочин прячутся, не боятся. Много их.

Огорошив нас новостью, парнишка удалился к столу с грязной посудой. А мы принялись заново обсуждать своё положение.

— Ну в лес нам точно нельзя, — снова произнесла Дарëна то, что понимал каждый. — Заблудимся. И карта не поможет.

— Прорвемся, может? — предположил мельник.

— Тим, их много, — отвергла я его идею. — А из всех нас только у тебя есть мускулы. Остальные могут только убийственно визжать.

— Особенно Борис, — хихикнула рыжая и просияла. — Себастьян! Вот кто может нас проводить!

— Ха! Может и может, но не станет.

— Почему, Жень? Ты в прошлый раз его уговорила, уговоришь и в этот.

— Даже если бы это нам помогло, где его искать то? Нет Себастьяна. Ушел.

— А куда ушёл? — не унималась стрекоза. — Видел кто-то?

— В начале деревни дорога была. Надо вернуться.

— Так он там стоит и ждет, ага.

— Значит надо найти! Или в хижину вернуться. Так хоть какой-то шанс...

Стоило Дарëне закончить предложение, парнишка с подносом отошел в сторону, открывая нам вид на дальний угол трактира. Мы замерли, уставившись на гостя.

За столом, глядя на нас исподлобья, сидел Себастьян. На наш немой вопрос он недовольно шмыгнул носом и помотал головой:

— Нет. Даже не надейтесь.

Охотник поднялся из-за стола и широкими шагами направился к выходу из таверны.

— Жеееньк! — рыжая потрепала меня за рукав потасканого платья. — Сделай что-нибудь! Уйдет ведь.

Сама не знаю, на что рассчитывая, я сорвалась и побежала догонять мужчину.

— Эй, Себастьян! Подожди!

— Что? — обернулся он уже на улице. — В лес я с вами не пойду. Или ты о другом хотела поговорить?

— Об этом, просто...

— Нет. Что не понятно?

— Ты нам нужен! Мы не дойдем одни.

— Не мое дело. Я итак потратил на вас гораздо больше времени, чем планировал. Хотя, постой... — он иронично вскинул вверх палец. — Я вообще не планировал на вас его тратить. Навязались на мою голову. Всё! Лавочка закрылась.

— И что? Тебе будет абсолютно все равно, что мы там погибнем?

— Если хоть один человек из вашей шайки для разнообразия начнет думать, то, возможно, и не погибнете.

Я стиснула зубы, сдерживая в себе порыв ударить его по хребту стоявшей в дверях метлой.

— Раз такой умный, возьми и проводи нас. Или благородству в тебе места уже не осталось из-за неуемной гордыни?

Глаза сверкнули, рот изогнулся, делая его лицо ещё злее. Он, не ответив, подошел к привязанной за поводья кобыле, снова проверил мешки и намеревался уехать.

— Подожди! — рванула я к нему снова. — Ну извини... Нам правда не дойти самим.

— Значит, не ходите, раз не дойти. Всё? Я решил твою проблему?

— Да не можем мы не ходить. Мне домой надо...

— Ты же говорила, там тётка живёт? — охотник прервал своё занятие и, наконец, сосредоточил внимание на мне.

— Тëтка... Да... Она мне помочь должна домой вернуться.

Он усмехнулся.

— Где ж ты живешь, что такие сложности с обратной дорогой?

— Так далеко, что ты о тех местах едва ли слышал.

— Любопытно, чем тогда сможет помочь тётка-отшельница.

— Послушай, я заплачу, — я вспомнила о монетах, полученных за халат, принялась отвязывать мешочек. — У нас есть деньги. Только проводи.

— А зачем мне они? У меня всё есть.

— Купишь себе что-нибудь, ремонт сделаешь. Да всё равно. Проводи нас! Пожалуйста!

Охотник помотал головой, взялся одной рукой за седло, другой подергал застежки.

— Нет. Деньги оставь себе. Пригодятся.

— Прошу тебя! — голос дрогнул, а к горлу подступили слёзы. — Я не могу остаться здесь. И остальные тоже. Здесь все чужое, понимаешь? Мы домой хотим, а без Добромира нам никак.

Я всхлипнула, ругая саму себя за несдержанность. Охотник замер и, хоть так и не повернул ко мне головы, слушал мой отчаянный порыв.

— Он один нас может отправить домой. Я не знаю, как. Но без него мы тут застрянем навсегда. Ты знаешь, что такое жить вдали от родных, близких? От тех кто дорог. Не иметь возможности вернуться. Знаешь?

Он все так же молча смотрел перед собой.

— А я знаю. И это очень хреновое чувство, — слезы так и остались стоять в глазах, а я зло откинула голову назад, не желая давать им возможность выкатиться.