class="p1">— С чем чай-то будем пить, сынок? — спросила она с любовью у Душина.

— С вареньем и пирожками. Водки — ни-ни.

Возник и ещё один человек, Крабов Гена, низенький, умный мужчина лет тридцати четырёх. Душин этого своего человека иногда любовно называл гиеною.

— Где Тёмный? — спросил Душин. — Разобраться надо.

— Уехал, как сказано ему, — ответил Крабов. — Завтра приедет.

Варвара Егоровна быстро устроила чай за круглым столом.

Крабов почему-то чай не стал пить и сел в дальнем углу у окна.

— Рассказывай, — брякнул Душин.

Лиза вдохновилась, чувствуя, что у неё есть шанс выжить.

— С Медакиным я познакомилась, потому что он захотел, чтоб я взяла у него интервью. Типа такой биографической большой беседы. Ему мои статьи о будущем человечества понравились. Ввёл в дом, познакомилась и с его женой Галей… Он её, по моему ощущению, очень любит…

— Знаем мы это, знаем, — мрачновато подтвердил Душин. — Есть у нас источник…

— Про источник не слышала и не знаю, — поспешно и трусливо проговорила Лиза.

Душин поглядел на неё и как-то доброжелательно-зловеще улыбнулся.

— От твоей улыбки, Петя, у чертей волосы встанут дыбом, — озабоченно вставила мамаша, Варвара Егоровна.

— Это их забота, мать, — сурово ответил Душин. — А тебя, Лиза, я как на ладони вижу. Мы с тобой как-то договоримся. Не дрожи. Дальше.

— Ну, я написала всё как надо. Сегодня и принесла ему. Галя чуть не в слёзы — как написано! Я ведь всё изобразила!.. А я возьми и пожалуйся: по ночам и даже днём тревога непонятная съедает. И причины вроде нет. Живём мы хорошо. А душа куда-то стремится, черт её знает куда…

— И часто у тебя это? — тихо спросил Душин.

— Раньше бывало, а сейчас стало душу дёргать…

— Молодец, — угрюмо прервал Душин.

Лиза даже вспыхнула от такой похвалы. Ноги перестали дрожать.

— Галя тогда и говорит мне: «Знаете, вам надо сходить к психоаналитику». Я сдуру кивнула. А она продолжает: «Мне сегодня к вечеру надо съездить к моему психоаналитику. Очень вдумчивый молодой человек. Но завтра мы с мужем вылетаем в Южную Америку. Я устану… Потому, Лиза, сходите на приём вместо меня. Я ему позвоню. Приём оплачен, весьма дорого, но для нас пустяки». И тогда она обращается к Виктору: давай сделаем Лизе любезность, она так красиво на нас поработала и заслуживает не только гонорара. Муж тут же согласился. А один из его водителей подбросил меня на машине к этому врачу и потом уехал. И я оказалась у психоаналитика, Льва Эдуардовича. Вышла от него, и ваши мальчики меня схватили…

— И как психоаналитик? — улыбнулся по-своему Душин.

Но Лиза освоила его улыбку.

— Психоаналитик сам псих. Такого наговорил, что у меня, мол, с детства подспудное желание самоубийства. Ну, отродясь никогда и нигде такой страсти у меня не было. Наговорил, что всю жизнь, особенно во сне, я стремилась переспать с птицею. С соколом, и улететь. Отсюда моё стремление куда-то в бесконечное, тревога… Ну надо же таким кретином быть…

Душин процедил:

— Хорош. Без таких скучно было бы.

Варвара Егоровна вмешалась, отпивая чай из пиалы:

— Вот почему Тёмный напутал. Мы за Галей-то следили. Машину шофёр останавливал на улице, рядом с домом, но во двор не въезжал, потому как там грязь, строительство, не проедешь по-человечески. И Галка та через двор шла. Вот тут-то мы её и хотели схватить сегодня. Но вас, Лизонька, — пирожок, пирожок только вот этот попробуйте! — вместо неё привезли, в темноте, вечер, ребята не разобрались…

— Они Галю в лицо особо не знали, а вы, Лиза, на неё фигурой похожи, — объяснил из угла Крабов.

— Так неужели моя смерть пришла из-за того, что мы фигурой похожи, — не выдержав, разрыдалась Лиза.

— Ладно, доченька, не рыдай, — утешила Варвара Егоровна. — Мой Петя завсегда со смертью в ладах был…

— Разберёмся, — подтвердил Петя.

— Как же мне доказать, что я на вас не донесу, если вы меня отпустите, — слезливо пожаловалась Лиза.

Душин расхохотался.

— Мне бы ваши проблемы, — сказал. — А сейчас спать.

— Баиньки, баиньки, — пропела Варвара Егоровна.

— Лизе постелить в левой комнате, на мягком диване. В подвале ей делать нечего, — разъяснил Душин.

— Вы только, Лизонька, не вздумайте убежать… Мы живём скромно, но у нас охрана, не ровён час, пристрелят, — заботливо высказалась Варвара Егоровна. — А вы, я гляжу, до жизни охочи…

Душин встал.

— И ночью не обливайтесь холодным потом. По-мужски говорю, никто вас не тронет, и я в том числе. А утром поговорим.

…Утро выпало солнечным, с голубизной. Лизу ночью мучили кошмары, будто ей и на том свете тяжело придётся. Всё вздыхала и вздыхала во сне. Но проснулась — и кошмаров нет как нет. Был уже полдень. За стеной слышен был голос Душина. Он разговаривал с кем-то довольно резко. Лиза оделась, вышла, и её добродушно встретила Варвара Егоровна.

— Ну, дочка, — проворковала она, — садись завтракать. Мы уже.

Завтрак оказался плотным, вкусным.

— А я уйду, — добавила старушка. — Пётр хочет с тобой наедине побеседовать по душам.

У Лизы слегка задрожали колени. Вошёл Пётр, и она молниеносно увидела в его по-прежнему мрачных глазах тайное доброжелательство. Дрожь в коленках тут же прошла, и она успела даже быстро погладить свои колени — мол, жива и буду жить.

— Как вас по батюшке? — робко спросила Лиза.

— Зови меня Пётр, — сурово ответил Душин. — С тебя хватит такого названия.

Он сидел против неё за столом, а она растерялась покушать дальше. Помолчали.

— Как же они меня спутали? — прошептала Лиза.

Душин махнул рукой.

— Тёмный не потрудился посмотреть, на месте ли «мерседес» ваш. Он отъехал, и это должно было бы вызвать сомнения. «Мерседес» всегда ждал Медакину.

Лиза хмыкнула и собиралась что-то сказать.

— Где твой муж, родители? — прервал её Душин.

— Муж в командировке. Родители далеко, в Ростове.

Душин посмотрел на неё сочувственно. Этот взгляд придал ей смелости.

— Пётр, кто вы?.. Вы такой странный, непонятный для ума человек!

Душин нехорошо улыбнулся, но Лизе понравилась эта жутковатая улыбка.

— Я — человек, которому этот мир не нравится, — проговорил Душин, но улыбка не исчезала на его лице.

— В каком смысле — не нравится? Вы ведь имеете в виду весь мир?

— Я имею в виду всё.

— Может быть, только этот, земной мир? Или другие тоже?

— Все они хороши, — угрюмо ответил Душин. — Но вообще-то