Лиза замолчала.

— Тревожно в нём как-то, — поёжилась она. — Нету определённости. Не поймёшь, что в конце концов с нами будет… А я-то в чём виновата перед вами? — спохватилась она. — Денег у меня нету. Вы, небось, за Галину миллион с гаком хотите?

Душин расхохотался.

— Не меньше.

Лизе внезапно стало страшно за него.

— Пётр, но это же авантюра, риск! Виктор, её муж, всю Москву на ноги поднимет! У вас ничего не получится.

— Получится. Мой источник описал этого человека. Он слишком любит жену, больше даже, чем своего сына. Да и вообще я детей не трогаю… Он человек слабый в этом плане и не будет рисковать ею… А детали все продуманы до конца.

Лизой овладело странное беспокойство за Душина.

— И что же, неужели нет риска?

— Риск есть, но небольшой.

Лиза вздохнула.

— Пётр, и зачем вам такие деньги? Я, например, без всяких денег счастлива. Мне тоже это мироустройство не по душе, но что делать? Я тревожусь, но я счастлива, потому что живу, потому что я есть. Всё самое главное даётся бесплатно… Жизнь, любовь, вера, творчество, бессмертие души… — Лиза воспалилась. — Вы такой необычный человек! Были бы вы… — Она замялась.

Душин улыбнулся.

— Был бы я обыкновенный бандит, ты бы со мной так не говорила… Да и я бы с тобой говорил по-иному…

— Вот именно, — обрадовалась Лиза.

Душин встал, подошёл к шкафу, вынул оттуда бутылку водки, отлил полстакана и выпил. Лиза испугалась. Душин вернулся и проговорил:

— Всё, о чём ты, Лизок, причитаешь, — правда. Но эта правда не для меня. Я, Лиза, оградиться от мира хочу. Чтобы вообще в нём не участвовать. Ни в каком смысле. Ни в бытовом, ни в деятельном, ни в душевном — ни в каком. Но для этого деньги нужны. Относительно большие деньги. И я знаю, как с этими деньгами устроить для себя другую жизнь. Надоел мне этот мир, и всё тут.

— Слава Богу, что вы о самоубийстве не мечтаете…

— Ещё чего…

Лиза вздохнула.

— Жестоко очень. Галину-то. Я понимаю, жёсткость нужна, но жестокость… не дай Бог.

— Ничего с этой Галиной не случится. Ещё благодарить меня будет за развлечение. Не всё по курортам кататься, надоедает…

— Эх, — только и сказала Лиза. — Я тоже по курортам ездила, но мне лучше в саду на даче на травке лежать и думать — о том, что я жива…

Душин даже выпучил глаза.

— Если я странный, то и вы странная, Лиза. Надо же так радоваться оттого, что существуешь.

— Не я одна такая… Пётр, но вы-то разве не радуетесь?

Душин загадочно посмотрел на неё.

— Ты многого хочешь сразу… На такой вопрос я тебе пока ответить не могу.

…Прошли три дня. Они уже стали яростными и неразлучными любовниками. Варвара Егоровна души в Лизе не чаяла. Всё улыбалась и даже подмигивала ей. Кормила отрадно, вдоволь. Тёмный и Крабов осторожно прислуживали ей по понятиям.

В бреду поцелуев Лиза шептала:

 — Откуда у тебя власть такая над людьми… Кто ты, Пётр?! Ты так и не открыл мне себя!

Пётр молчал, и она уходила в бред. В этом же бреду страх порой овладевал ею.

— Мы останемся вместе навсегда… — шептала она. — Но не надо идти на риск и преступление… Мы найдём, как отгородиться от мира… Деньги только свяжут с этим проклятым миром.

Отдыхая, за обедом, за чаем, она, расширив глаза, говорила:

— Не всё в мире плохо… Например, я люблю Россию…

Душин отвечал:

— Ты о другом… Мы говорим о разных вещах… Постарайся понять меня.

— Я понимаю… Ты говоришь о мире в целом, о мироустройстве… Я не дурочка…

Душин похохатывал.

Однажды Лиза за ужином сказала:

— Иногда люди уходят в фантазии, в мечты…

Душин пренебрежительно махнул рукой.

— Это для детей. Надо отгородиться и создать другую жизнь.

— Хорошо. Ты говоришь о другой жизни. Но любая жизнь здесь, так или иначе, пусть в некоторой степени будет связана с этим миром. Мы и питаемся от этого мира, хотя некоторые считают, что он проклят.

— Питаться — это другое дело. Кое-что можно получать от дьявола бесплатно, — насмешливо проговорил Душин. — Но то, что ты высказала, — серьёзно. В этом и трудность… Но у меня есть ответ.

И в этот момент Лиза заметила непонятное, чуть-чуть зловещее сверкание в его глазах. Лиза кивнула.

И целыми днями и ночами она впадала в сладостное забвение. Забыла о муже, о Гале, а детей у неё ещё не было. Всё, что было, кануло в пропасть. Остался только Душин. Не интересовало её и откуда у него деньги на жизнь, какая такая охрана у него в доме есть и зачем она нужна. Она видела сторожку в саду, огромного пса, человека где-то там, всё мельком, и ничто внешне-окружающее не беспокоило её.

«Плевать на всё, лишь бы лететь в эту бесконечность», — думала она.

Но временами молчание, загадочные и обрывистые слова Душина мучили её, бросали в дрожь. Но только на момент, и он таял потом.

…Так проходили дни. И вдруг появилось ещё одно существо. Женщина — чуть-чуть помоложе Душина. То была его сестра, Вера, и он к ней относился с жутковатым, мрачным благоговением. Одета она была тоже мрачно. Она стала возникать раз в два-три дня, приходила и уезжала. Крабов прятался от неё по комнатам и углам, а Душин сразу же уходил с ней в подвал. По впечатлению — навсегда. Но часа через два-три они медленно выходили из подвала, словно огромные чёрные тени.

Любовь Душина и Лизы продолжалась как ни в чём не бывало, но эти провалы, посещения пугали Лизу. Она робко спрашивала Душина:

— Когда Вера опять посетит нас?

На что Душин неизменно отвечал коротко и неясно, сквозь зубы.

Запуганная его благоговением перед сестрой, Лиза не решилась спросить его, почему он с ней всегда спускается в подпол. Однажды, когда они спустились, она невнятно спросила у Варвары Егоровны, зачем они там. Варвара Егоровна отшатнулась:

— По делу, Лиза, по делу… — А потом прошептала, прошипела скорее, дёрнувшись: — Глаз, глаз свой Вера передала брату… Глаз!..

Лиза вспомнила глаза Веры с их чёрной пустотой и содрогнулась.

— Физически? — тупо проговорила она.

— Какая уж тут физика, дочка, — рассердилась Варвара Егоровна и обмякла.

Лиза инстинктивно поцеловала её в щёчку.

— Не лезь умом, дочка, — прошамкала старушка. — Я в своих детей, в дочку и сынка,