долю; во-вторых, я отказалась от мысли о любви. Одного неудачного брака мне хватило на всю жизнь, и мысль о том, чтобы пройти через это снова, была слишком мучительной — даже думать об этом было невыносимо.

Эвери тяжело вздыхает, глядя на мою руку. Мне хочется сказать так много всего, но ничего из сказанного не сможет утешить её. Я никогда не переживал развод, поэтому не знаю, каково это.

— Мы никогда не знаем, что ждёт нас в будущем. Ничто в жизни не гарантировано, даже сама жизнь, но я могу пообещать тебе, что мои чувства реальны. Независимо от того, наблюдает ли за нами весь город, или мы наедине, речь больше не идёт о том, чтобы убедить тебя продать. Мне не нужны «Брызги радости» — это твоя кондитерская. Ты этого заслуживаешь, — я поднимаю её руку и целую в ладонь. Она вздрагивает, приоткрывая губы, а в её глазах вспыхивает тепло.

Если у меня будет всего пара дней с Эвери, я хочу провести каждое мгновение, любя её. Когда я уеду, то не хочу, чтобы она сомневалась в моих чувствах или думала, что это просто рождественский роман. У нас есть потенциал для гораздо большего…

Просто сначала мне нужно привести в порядок кое-какие дела.

Глава 17

Эвери

— Нет. Ты жульничал! — Дэни обвиняет Люка в том, что он сбил нашу ёлочную башню из пластиковых стаканчиков. Мы соревнуемся, кто быстрее всех сложит стаканчики, чтобы получилась высокая треугольная ёлка.

— Ни в коем случае. Это всё ты, но мы побеждаем, — он ухмыляется.

Я посмеиваюсь над их соперничеством и ловлю взгляд Габриэля.

— Хочу реванш, — Дэни качает головой.

Мы играем в «парни против девушек» — Габриэль, Люк, Эрик и ещё один друг — против Лиззи, Дэни, Андреа и меня.

— А мне нужен ещё бокал сангрии! (прим. переводчика: сангрия — испанский алкогольный напиток на основе красного вина с добавлением кусочков фруктов, ягод, сахара, газированной воды, иногда — сухого ликёра и пряностей) — Лиззи встаёт и направляется на кухню в доме Дэни.

— Мне тоже, — следую я за ней по пятам.

Сангрия у Дэни — самая вкусная. Это рецепт её отца, и она готовит его к каждой нашей встрече.

— Похоже, у вас с Габриэлем всё идет отлично, — Лиззи прислоняется к стойке после того, как мы наполняем бокалы, и потягивает свой напиток.

— Так и есть. Он — замечательный, несмотря на моё первоначальное мнение.

— Я рада это слышать.

— А ты как? Со всей этой историей с Шоном, — я поджимаю губы. Лиззи говорила, что с ней всё в порядке, но я сомневаюсь в правдивости её слов.

— Честно говоря, всё хорошо. Это отстой, но я поняла, насколько мы разные, только теперь, когда мы не вместе. Я собираюсь наслаждаться своей холостяцкой жизнью, что означает тусоваться с друзьями, читать книги, есть, когда захочу, и ходить в пижаме, когда я не на работе. Шон считает, что пижама нужна только для сна, а не для безделья, — она закатывает глаза.

— Хочешь сказать, он ожидал, что ты будешь безупречно одета после целого рабочего дня? — в моих словах звучит сарказм.

— Понимаешь? Кто, чёрт возьми, не снимает обувь дома? — она хихикает и выпрямляется. — В любом случае, я в порядке и скоро полностью приду в себя. Моя мама вздохнула с облегчением: он ей никогда по-настоящему не нравился, — она пожимает плечами.

— Дамы, вы возвращаетесь? — доносится голос Дэни из гостиной.

— Сейчас будем, — мы хихикаем и остаёмся поболтать на кухне ещё немного.

Когда возвращаемся в гостиную, то замечаем, что парни беседуют, откинувшись на спинки кресел, а Дэни и Андреа аккуратно складывают стаканчики. Габриэль протягивает руку, и я иду к нему. Когда он сажает меня к себе на колени, я напрягаюсь от удивления.

— Расслабься, — его шёпот щекочет моё ухо.

Я делаю, как он говорит, и прижимаюсь к нему. Вокруг нас происходят разные разговоры, и я пытаюсь следить за каждым из них, но всё время погружаюсь в свои мысли. Габриэль уезжает послезавтра, а мы живём не в том мире, где во Флориде случаются снежные бури. Я не думаю, что можно попасть под снегопад. Даже, если бы это было возможно, то лишь отсрочило бы неизбежное на несколько дней.

— Как идут дела? — спрашивает Люк у Габриэля.

— Отлично. У меня большие планы, от которых я в восторге.

Я напрягаюсь у него на коленях, гадая, что он имеет в виду. Гейб сказал мне, что больше не заинтересован в покупке «Брызг радости» или открытии в городе «Сладких удовольствий».

Он сжимает моё бедро, но я не смотрю на него. Вместо этого я сосредотачиваюсь на разговоре девочек. Лиззи рассказывает, что в январе у неё будет новый ученик, который приедет из Техаса.

Я пытаюсь слушать, пока Габриэль разговаривает с Люком и Эриком, и в душе у меня поселяются сомнения. Что он имеет в виду под «большими планами»? В моей голове вихрем проносятся потенциальные идеи. Я не хочу думать, что он мне лжёт.

Сделав глубокий вдох, я извиняюсь и отправляюсь в ванную. Захожу и смотрю на своё отражение, решая распустить челку и зачесать её на лоб. Она всё ещё ужасно выглядит, поэтому я зачёсываю её наверх и смотрю себе в глаза: «Габриэль — не Мэтью, он был честен с самого начала. Не тратьте впустую время, которое у вас осталось».

Он мог иметь в виду что-то другое. Возможно, у него другие бизнес-планы, не имеющие отношения к Изумрудной Бухте.

Раздаётся стук в дверь, и я делаю глубокий вдох, прежде чем открыть её. Габриэль стоит передо мной, нахмурив брови.

— Ты в порядке?

— Всё отлично, — я улыбаюсь. — Замечательно, — хлопаю в ладоши слишком сильно, отчего ладони начинает покалывать.

— Ты уверена?

— Вполне. — Мне нужно отпустить прошлое и позволить всему идти своим чередом. Я молюсь, чтобы это не закончилось разбитым сердцем.

— Хорошо, — он берёт меня за руку и ведёт обратно в гостиную.

Через некоторое время мы уходим. Мне нужно рано вставать, чтобы открыть кондитерскую, а у Габриэля есть кое-какие дела на утро. Это ещё одно напоминание о том, что он скоро уедет.

Гейб провожает меня до квартиры, и мы смотрим друг на друга, стоя у двери. Он берёт меня за руку и улыбается:

— Ты уверена, что с тобой всё в порядке?

— Да.

— Как скажешь, Рудольф! — он касается моего носа. — Тогда увидимся завтра.

— Не хочешь остаться? — я отпираю дверь и отбрасываю сомнения и страхи, показывая свою уязвимость.