— А никто и не спорит, но я за все заплатила.

Я слегка приподнялась и взяла Галину за руку:

— Спасибо. Я не знаю, как буду с тобойрассчитываться. Ты столько для меня делаешь.

Галя поцеловала мою руку и положила ее в своюладонь. А затем мы долго разговаривали. Я подробно рассказала про Динину смертьи про то, что дома она будет считаться без вести пропавшей. А еще про то, чтоона сказала мне перед смертью — наших детей никто не будет усыновлять, ихпродадут на органы.

Галя почесала в затылке и покрылась багрянымрумянцем.

— Вот это ты вляпалась! Получается, чтоникакой десятки баксов ты бы не получила?

— Получается так.

Ребенка продают на органы, а тебя отправляютна тот свет, как ненужного свидетеля. Страшно подумать, сколько таких дурочекпопалось на эту удочку.

— Господи, ума не приложу, каким образом мневыехать домой и вывезти дочь. — Я была близка к истерике. — У меня нет денег.Ни цента.

— Будем думать. Я тоже заметно подрастратиласьс твоими родами. Я эти баксы откладывала на кое-какую пластику. Ты же тут лежишьконспиративно, понимаешь? Один день стоит тысячу долларов.

— Сколько?!

— Штука баксов в день.

Я буквально онемела.

— Завтра оклемаешься и поедешь ко мне, а то яэту клинику не потяну.

— Как ты думаешь, невеста Льва не расскажетему о моем местонахождении? — осторожно спросила я.

— Думаю, нет, — ответила Галина.

— Ты так уверена…

— Ничего. Завтра мы отсюда уедем. Считай, чтонаш след затеряется, хрен кто нас найдет. Ты как дочку-то назовешь?

— Дина.

— Красивое имя, А самое главное, что тыназываешь свою дочь в честь нашей подруга. Пусть земля ей будет пухом. Аотчество какое?

— Александровна.

— Ее отца Сашей зовут?

— Саша. Он живет в Москве на улице АкадемикаСкрябина. Ты случайно не знаешь, где такая улица?

— Слышала. Где-то в юго-восточном округе.

— А кто был этот Скрябин?

— Да Бог его знает, — пожала плечами Галина. —А дочка на отца-то похожа?

— Как две капли воды, — сказала я и заплакала.

— Ты что плачешь?

— Сама не знаю.

— Папка у вас хороший?

— Очень.

— А кто он?

— И сама не знаю. Ни фамилии, ни чемзанимается. Я вообще про него ничего не знаю. Я только знаю, что он оченьхороший. Надежный, понимаешь?

— Понимаю, — растерянно согласилась Галина ирешила не продолжать этот странный разговор.

Опершись на спинку кровати, я скрестила рукина животе и по-детски рассмеялась:

— Живота нет. Только складка осталась. Ятеперь на енота похожа.

— Пройдет через пару месяцев.

— Господи, Галька, я же тебе столько денегдолжна!

— Ничего ты мне не должна, — покраснела Галинаи посмотрела на меня таким взглядом, каким никогда не посмотрит женщина.

Я сделала вид, что не поняла значения этоговзгляда.

— Галя, я знаю, где взять деньги, — оченьсерьезно сказала я.

Она подняла голову, заметно напряглась,сощурив при этом глаза:

— И где же?

— В лесу у мотеля. На том месте, где ты менянашла.

Я рассказала ей про то, что услышала от своеготак называемого гида. Выслушав мой рассказ, Галя запыхтела и покачала головой.

— Теперь мне все ясно. А то я ничего не моглапонять. Ты копаешь, а этот придурок направил на тебя пистолет… Оказывается, вотв чем дело. Только туда теперь опасно соваться. Лев может там пошерстить.

— А может, и нет. Признаться честно, думаю, они сам не понял, какого черта я там копала.

— Ты так думаешь?

— Я просто уверена. А насчет стукачки это егодогадки, не более. Если он не решится там копать, нам можно будет попробоватьсделать это самим.

Галина схватилась за голову и расхохоталась.

— Галя, ты что? — не поняла я.

— Ничего, — не переставала смеяться она.

— Разве я сказала что-то смешное?

— Нет. Просто я подумала о том, что тысумасшедшая…

— Я сумасшедшая?

— Ну конечно!

— С чего ты взяла?

— Только ненормальная баба накануне родовмогла попереться в темный лес выкапывать труп. Ты хоть представляла, как бы всеэто выглядело?

— Представляла. Очень даже обыкновенно.

— А ты не подумала о том, что могла свалитьсяв эту могилу и начать рожать?

— Не подумала, — обиделась я.

— Ну точно, сумасшедшая, — немного успокоиласьГалина.

— От сумасшедшей слышу. Молено подумать, уменя был какой-то другой выход. Это был единственный способ раздобыть деньги.

Галина поправила волосы.

— Извини, ради Бога. Наверно, это простоистерика. Я очень сильно за тебя переживаю.

— Спасибо. За меня уже тысячу лет никто непереживал.

Я зашмыгала носом и была готова сноварасплакаться.