В углу коробка, где я храню разные материалы для курсов. Присев на корточки, я в ней роюсь, она полна разных бланков, формуляров, рисунков учеников. Мне жаль их выкидывать – дети ведь столько времени на них потратили. Бумага холодная на ощупь, по-хорошему мне бы надо держать все на чердаке.

Под ворохом бумаг погребено то, что я на самом деле ищу. Я спрятал конверт там в октябре прошлого года. Я вынимаю открытку, которую Стефани дала мне на прощание.

На лицевой стороне картинка с изображением мастерской художника. В середине сам художник рисует у мольберта.

«Никогда не отказывайся от мечты», – гласит надпись внутри открытки. И ничего больше.

Снаружи воет ветер, зима в разгаре. Ледяной дождь бьет в ворота гаража, гремит и стучит ставнями, вокруг меня вьется слабое эхо его порывов.

Достав сотовый, я открываю контакты и нахожу «Стиви» – так в моем телефоне значится Стефани. Я долгих несколько минут смотрю на номер, уйма мыслей крутится у меня в голове. «Что бы ты сказала? Не делай этого. Не привязывайся. Не начинай разговор. Будет только хуже».

Я что угодно бы отдал, лишь бы поговорить с ней сейчас. Но мы не такие. Я не звоню. Не могу.

Выключив телефон, я прибавляю мощности обогревателям и начинаю рисовать.

Суббота, 18 июля 2009 года

Стефани

– Просто я думал, это случится очень быстро, – разочарованно говорит Мэтт. – Как по-твоему, это потому, что ты пьешь? Возможно, тебе на какое-то время перестать?

За последние полгода такие разговоры участились. С каждыми следующими моими месячными разочарование Мэтта становится все более явным. Нет, я не делаю ничего такого, чтобы не забеременеть: я уже целую вечность не пью таблетки, принимаю фолиевую кислоту и более или менее регулярно делаю гимнастику, я даже не пью слишком много. В мои 29 лет меня еще нельзя считать дряхлой.

Мы занимаемся сексом в подходящее время месяца. В сущности, это самое верное описание происходящего. Это секс и ничего больше. Чисто механические действия с целью произвести на свет ребенка. Мэтту нет дела, что обычно я даже не кончаю, предварительных ласок тоже никаких. Он даже целоваться хочет редко. А мне такое поперек горла. Такой теперь будет моя жизнь? Раньше секс у нас был неплохой: настоятельный и бурный. Таким спонтанно занимаешься в машине ночью на обочине шоссе или на лестнице квартиры, так бывало у нас в Лондоне, едва мы переступали порог. В этом был какой-то привкус грязи. Мне нравилось.

В последнее же время все чисто функционально. Наверное, я всегда чего-то подобного ожидала. Но не в начале же брака. Не знаю, возможно, это многое говорит об ожиданиях и мотивах Мэтта. Но теперь мы никогда не занимаемся сексом только потому, что сам акт приятен для нас обоих. Не может же Мэтт этим довольствоваться. Он, наверное, дрочит все время.

– Сомневаюсь, что проблема в этом, Мэтт. Просто для такого нужно время. Насильно ничего не получится, – отвечаю я, выстреливая всеми существующими клише.

– Твоя сестра после трех месяцев попыток забеременела, правда? Может, с тобой что-то не так? – ах как буднично говорит он. – Что скажешь, детка, может, тебе пойти провериться?

– Со мной все в порядке, Мэтт, – отвечаю я, отпивая глоток фруктового коктейля «Пиммс». – Просто имей терпение и перестань на меня давить.

Он явно намерен продолжать, но я отхожу, ныряю в толпу, которая начинает собираться в саду сразу после 16.00. Сегодня вечеринка по случаю двадцать шестого дня рождения Эбони, и она устраивает у себя дома шумное отмечание. Это же Эбони, она не довольствуется скромным праздником в кругу семьи, ей ведь обязательно, чтобы все знали, сколько у нее денег (или, точнее, сколько зарабатывает ее муж).

Об этом приеме в саду мне приходилось слушать несколько месяцев. Эбони была в ужасе, а вдруг пойдет дождь (не пошел) или никто не объявится (объявились), и даже наняла профессионального фотографа, чтобы сделать «натуральные» фотографии, как все прекрасно (и, надо полагать, «натурально») веселятся. Смотрится действительно красиво: ее огромный сад убран флагами, с деревьев свисают милые украшения и бумажные фонарики, на лужайке разложены игры для детей, а в тени расставлен гигантский стол с напитками (с нанятым барменом, разумеется). В беседке диджей запускает классические шлягеры для вечеринок. Не знаю, где она его выкопала, – он ужасен.

– Мэтти! – орет папа, увидев Мэтта.

Они обнимаются – как обычно делают мужчины, лупя друг друга по спинам и едва не ломая позвоночники в процессе.

– Привет, как прошла сделка с фирмой из Бирмингема? Я слышал, ты, как всегда, сделал феноменальную презентацию. У тебя есть подход к таким людям. Отлично сработано, как обычно… – восхищается папа.

– Ну, ответа пока нет, Майкл, но я на сто процентов уверен, что они клюнули. Мы произвели на них впечатление. Если хотите знать мое мнение, дело в шляпе. Позвоню им с утра пораньше в понедельник и надавлю.

Мне, в сущности, нечего добавить к взаимным восторгам этих двоих, поэтому я просто молчу. Так все время, черт побери, происходит. Что бы я ни сказала, не идет ни в какое сравнение с их деловой болтовней или восторгами по поводу того, какой замечательный Мэтт. Он словно бы сын, которого у папы никогда не было. Такое ощущение, что я всю жизнь трачу на попытки понравиться им обоим, но мне никогда не удается, чем-то я постоянно их обоих подвожу.

– Стеф, тебя ищет сестра. Там надо надуть какие-то воздушные шары…

А, ну да. Иногда я спрашиваю себя: а мой отец вообще знает, что я работаю на него в его собственной компании? Я – менеджер по маркетингу, а он, похоже, иногда попросту забывает о моем существовании.

К 18.00 сад кишит друзьями Эбони. Они отлично развлекаются. Нет, правда, а кто не развлекался бы? Дармовая выпивка, изумительная хозяйка и восхитительный сельский пейзаж. Кое-кто из детей капризничает, но тут достаточно сладкого, чтобы они оставались, ну, в общем, сладкими. Весь сад гудит от болтовни и случайных взрывов хохота. Ужасный диджей продолжает ставить подборку суперхитов прошлых тридцати лет. Гости начинают приплясывать, как это бывает с теми, кто чуть захмелел. Женщины жалеют, что надели шпильки, – те то и дело проваливаются в траву. Гораздо проще вообще скинуть туфли. По этой самой причине я надела туфли на танкетке. А к ним простое красное приталенное летнее платье на бретельках. Просто и стильно.

Коктейли днем – не мое. Алкоголь всегда ударяет мне в голову. Я завидую тем, кто способен безболезненно пить днем. Мысль о шампанском на солнце очень притягательна, но это все равно что влить в глотку яд. Однако сегодня мне кажется, что это отличная идея. Думаю, Мэтт вызвал у меня стресс своими разговорчиками о беременности. А еще я в последнее время много думаю о Джейми, спрашиваю себя, чем он занят, о чем думает. Так или иначе я решаю, а пошло оно все.

Я съела какую-то малость у буфетного (правильнее было бы назвать его «банкетным») стола. Ко мне подходят всяческие родственники, которых я годами не видела, и говорят, что я отлично выгляжу, спрашивают, когда я намерена подарить папе внуков. Я улыбаюсь и отвечаю, мол, не знаю.