— И женщинам, по всей видимости.

— По всей видимости, — кивнул он, слегка улыбнувшись.

— И почему же я так мало слышала о нем и о его отце, если они так влиятельны и богаты?

Несколько лет назад я слышала что-то о царе-разбойнике Давиде, но не более того.

— Слишком мало караванов ходит так далеко на север, обычно они доставляют товары не дальше оазиса Дедан, где продают их другим торговцам. Мой отец несколько раз доходил до самого Эдома и Иерусалима, на что каравану требовались месяцы. Я был там дважды и собственными глазами видел то, о чем говорил. Твой отец вел дела с этим царем — он посылал мирру на похороны любимой матери царя, когда та заболела. Во время последнего моего путешествия я узнал, что она отошла в мир теней.

Я вновь задумалась о сидящем передо мной мужчине, внимательно рассматривая ляпис-лазурь его глаз, тонкие морщинки вокруг них, широкий лук его верхней губы, тонкие пальцы мозолистых рук. Я была права, решив, что именно такой человек должен заявить о торговом могуществе Сабы большому миру. Отметила про себя, что он так и не расслабился полностью, оставил ноги на полу — он был из тех, кто никогда не теряет опоры, не забывает об осторожности.

Из тех, кто способен смириться с придворной жизнью, вести себя с обманчивой легкостью, но лишь до тех пор, пока к тому принуждают обстоятельства.

— Ты рано покинул мой пир, — сказала я.

Он склонил голову.

— Я скромный торговец, и я не привык к роскоши. Прошу прощения, царица.

Я подергала воображаемую ниточку на рукаве.

— Что получил мой отец взамен благовоний, отправленных им на погребение царицы? Я полагаю, что мать царя происходила из царского рода и не была пастушкой.

— Царскую благодарность и выгодные условия.

— Царскую… благодарность?

— Да, и выгодные условия торговли. Моя царица, — Тамрин склонился ко мне, — я повезу на север рассказы о твоем царстве, о твоем богатстве и о верности твоих народов. Скажи, чего еще ты желаешь… и я это сделаю.

Мне показалось или в его глазах действительно засиял огонек двойного обещания? Мой собственный взгляд скользнул по тыльной стороне его ладони, проследил линию запястья до сильного предплечья, где под кожей проглядывали жилы.

Я откинулась на подушки.

— Ты правильно понял мои намеренья. Тогда пойми и это: я хочу, чтобы наш язык, наши боги, достижения наших водных инженеров донеслись на север за пределы Финикии. Я хочу, чтобы мир услышал о наших дамбах и каналах, о чистокровных верблюдах. О двойном рае Мариба, нашего оазиса, и о крепости нашей столицы, о ее многоэтажных домах.

— Но красоте ее царицы?

Я весело улыбнулась.

— Ты до сих пор не видел моего лица.

— И все же, когда я буду рассказывать о тебе, царица, меня будут обвинять в преувеличении и сказках точно так же, как ты обвинила меня за рассказ о Соломоне. Но почему ты так хочешь поведать миру о чудесах Сабы? Ведь причиной не может быть лишь обычное хвастовство.

— Ты прав. Но мы обязаны хвастаться чудесами. Я хочу привлечь в свою столицу лучших мудрецов и мастеров мира. Я хочу приблизить тот день, когда бронзовых дел мастера и строители из Финикии, астрономы из Вавилонии, ткачи из восточных племен, которым известны секреты шелка, прибудут в Сабу и приведут ее к процветанию, зная, что здесь их щедро вознаградят за мастерство и знание.

Он медленно и тихо вздохнул.

— Да, теперь я понимаю. И тоже стану стремиться приблизить тот день, когда имя Сабы будут произносить с благоговением, как имя бога… и именем богини станет имя ее царицы.

Я рассмеялась, и на этот раз мой смех действительно был веселым.

— Полагаю, что теперь, после окончания дождей, ты получишь множество даров из Египта, — сказал Тамрин, наблюдая за мной. Его взгляд скользил по моей вуали.

— Дни процветания Египта остались в прошлом, — ответила я.

— Однако ливийские наемники день ото дня становятся все сильнее. Египет потерял Нубию, но вскоре станет новым, куда более воинственным государством.

— У нас всегда были добрые отношения с Египтом. Но теперь им управляют жрецы. Мы отправим дары в храмы Фив.

— Как скажешь, моя царица. Их пророчества дорого обойдутся.

— Да, и будь готов получать прибыль. Я сделаю тебя богатым — богаче, чем сейчас, — сказала я. Потому что лишь человек, которому не нужно никому ничего доказывать, будет одеваться настолько просто и вести себя при этом настолько изысканно. — А теперь скажи мне: какого бога почитает царь Соломон?

— Бога своих праотцов.

— А именно?

— Его называют «Господь Всевышний» и «Аз есмь».

Я выгнула бровь.

— Разве это имя для бога?

— Имя этого бога не произносят вслух. Они считают его выше всех остальных богов.

— Этот царь совершенно точно стремится в пропасть! — засмеялась я. — Разве он не знает, как подобное было проделано в Египте, когда Эхнатон провозгласил всевышним одного лишь Атона — бога, у которого было хотя бы имя, — и как печально все это закончилось? Эхнатон стал «врагом» во всех архивах их собственной истории!

Я читала об этом несколько лет назад: после смерти Эхнатона храмы были заброшены на долгие годы, чума скосила большую часть населения. Неудивительно, что историки возненавидели фараона за то, что тот осмелился так прогневать богов.

— И каков символ этого непроизносимого бога? Ты привез с собой его идол?

Он помедлил.

— У бога нет символа. И нет идола.

Я рассмеялась еще искреннее, чем раньше.

— Бог, с которым нельзя говорить и которого невозможно увидеть.

— Их закон запрещает высекать изображения любого бога — в том числе и их собственного.

— Что за форма неверия заставляет их уничтожать имя и лицо собственного божества?

— Уверяю тебя, его жрецы очень набожны, — мрачно ответил он, — хоть женам царя и позволено отправлять свои культы в местах служений, которые царь специально построил для них за пределами города.

Я пожала плечами.

— Недолго же ему жить в этом мире.

— Как скажет царица. — Тамрин поклонился мне. — Но, покуда он жив, скажи мне, какие дары я должен приготовить ему и взять со своим караваном, когда мы решим выступать?

Я поглядела ему в глаза.

— Никаких.

Тамрин вскинул брови.

— Возьми обычное количество товаров, проследи лишь за лучшим качеством.

— Ты уверена, моя царица?

— Саба обладает монополией на торговлю специями. Если он хочет получать товары из Пунта или Хидуша либо из стран, что лежат к востоку от них, царю придется иметь дело со мной. Он может прислать подарки… нам.