Утро выдалось хмурое и туманное, несмотря на середину лета. В этот ранний час восток окрасился зарею, из-под земли, из таежных дебрей, вздымался нежными лучами свет. Тайга только-только пробуждалась, ночные тени еще не сползли с нее. Тихо и мрачно, воздух даже не шелохнется.

Мила ощутила в душе такую сильную тревогу, что ей захотелось немедленно вернуться, спрятаться в доме и никуда даже носа не высовывать. «Как перед бедой, – думала она с замиранием сердца. – Зачем я только потащилась в эту тайгу?! Ну точно как ненормальная Люська! – ругала она себя, не отставая при этом ни на шаг от шустрой старушки, которая шла по какой-то только ей ведомой тропе, не останавливаясь и не оглядываясь на Милу. – Надеюсь, она не собирается меня в тайге нечаянно потерять?» – неожиданно подумала Мила и на всякий случай прибавила шагу.

Неожиданно, откуда ни возьмись, ей в глаза ударил новорожденный солнечный свет. И тут же исчезли дурные мысли, тревожные предчувствия. Казалось, что солнце брызнуло яркими лучами прямо в душу, наполнив ее надеждой и уверенностью. Прохладным, еще не разогревшимся шаром светило медленно всплывало в бледном небе. Длинные лучи его, казалось, нехотя блуждали по кронам деревьев. Тайга пробуждалась ото сна. Подул легкий свежий ветер, и могучие сосны зашептали что-то о своем, сокровенном.

Мила подняла голову и увидела рыжих белок, скачущих с ветки на ветку, распушив роскошные хвосты. Пока она любовалась ими и наслаждалась красотами тайги, неутомимая старушка ушла далеко вперед, так что Миле пришлось ее догонять.

А солнце поднималось все выше, грело все сильнее и становилось все жарче. Мила невольно вспомнила природу юга, которая при всей своей красоте казалась все-таки немного суетливой. В северных же красотах ощущались такая неимоверная мощь и бескрайний размах, что душа Милы просто замирала от неизъяснимого восторга.

Лес. Лес без конца и края: сосны, снова сосны, иногда лиственница, опять сосны, кедры, ели и совсем редко березы или осины. Бурелом, валежник, засохшие на корню деревья, покрытые косматым серым мхом, трухлявые колоды. Ни куста, ни цветка, только кое-где местами начинающая желтеть трава.

Между тем солнце уже набрало свою огненную силу и превратилось в огромный, докрасна раскаленный медный шар. Резкие тона и очертания в ландшафте сгладились, расстояние стало обманчивым, неверным: близкое отдалилось, далекое приблизилось вплотную. Воздух застыл в неподвижности. Сквозь молочную дымку мутно голубело все вокруг, лес казался тусклым и призрачным. Время словно остановилось.

– Я сейчас упаду от жары и усталости, – сказала Мила в спину идущей впереди старушки. – Я умираю от жажды.

– Погоди, не умирай, – отозвалась та. – Еще часа полтора, и мы на месте. – Она забрала из рук Милы большую корзину.

– Я больше не могу, – возразила Мила. Соленый пот заливал глаза, уши закладывало.

– Ты можешь, – не оборачиваясь, сказала старушка. – Иди!

Миле казалось, что вот сейчас она свалится от слабости и головокружения и больше не сможет подняться, а старушка как ни в чем не бывало продолжит свой путь дальше, бросив ее здесь. Поэтому, стиснув зубы и пытаясь не обращать внимания на шум в ушах и полуобморочное состояние, из последних сил она тащилась следом. В другое время Мила обязательно стала бы анализировать действия старушки и ругать ее на чем свет стоит, но теперь не было сил даже на мысли, которые плавились от жары. Она шла и уже не ощущала тела. Ей казалось, что она превратилась в робота, действия которого отточены до автоматизма.

В какой-то миг Мила подумала, что начинает терять сознание, так как ничего уже не замечала вокруг. Еще шаг – она упадет и больше не поднимется. Ну и пусть. Теперь уже все равно. На какие-то доли секунды, как сквозь туман, ей привиделась среди деревьев прекрасная цветочная поляна, пестрящая разноцветьем красок, которая манила к себе отдохнуть, полежать в мягких травах, среди благоуханья необыкновенных цветов. Но старушка резко свернула в сторону, и призрачная поляна, которую Мила приняла за мираж, тут же канула в зелени леса, словно ее и не было.

Их странный маршрут проходил не по прямой линии, а постоянно петлял среди могучих сосен. Они сворачивали то вправо, то влево, почему-то обходя равнинные места. А иногда Миле и вовсе казалось, что они возвращаются назад. Она чувствовала, что силы ее давно иссякли, и двигалась лишь по инерции, без осознанных на то усилий, пробираясь через поваленные деревья, перепрыгивая небольшие расщелины. И не было лесу ни конца ни края.

Мила себя совсем не ощущала – ее больше не было, от нее осталась лишь бесчувственная оболочка, которая, как сомнамбула, бредет по лесу, распугивая многочисленных птиц, звонко распевающих свои песни, и маленьких зверушек, юркающих под ногами.

Солнце в зените палило нещадно, уверенно пробиваясь лучами сквозь густые кроны деревьев. Мила совсем раскисла, соленый пот жег глаза, ноги не слушались, а сердце словно хотело выпрыгнуть из груди. На ее счастье, то и дело на пути попадались бьющие из земли ключевые источники. Мила останавливалась, падала как подкошенная на колени, жадно припадала к воде, обмывая лицо и шею. Отдышавшись, снова трогалась в путь, не выпуская из виду спину неоглядывающейся старушки.

Через полчаса снова, задыхаясь, ловила ртом знойный воздух, проклинала все на свете и блуждала глазами в поисках очередного источника физического возрождения. Не найдя, в полуобморочном состоянии, гонимая страхом потеряться в тайге, следовала дальше, еле различая среди деревьев белоснежный платок старушки. Миле казалось, что еще миг – и она рухнет в беспамятстве от жары и усталости.

Но внезапно случилось необъяснимое! Замутненное сознание вдруг вспыхнуло ярким светом и каким-то совершенно невероятным образом прояснилось. Усталость тут же испарилась, словно ее и не было вовсе, тело стало снова легкое и упругое, как будто она только начала свой путь, а не прошла уже многие километры. И Мила взглянула на окружающий мир другими глазами.

Солнце уже не било в лицо, ослепляя и сжигая, а освещало ее насквозь, наполняя сиянием и энергией. Удивительно прекрасный лес так и звенел от голосов пичуг, стремящихся перекричать одна другую. Она с восторгом оглядывала чистый сосновый бор с веселым светом и нежным запахом смол и багульника. Мила чувствовала, как свободно и радостно на душе, пропали куда-то страхи и усталость. Ах, эти прекрасные сосны, от которых веет спокойствием, словно от общества добрых людей!

Мила бегом догнала старушку и взяла из ее рук все корзины.

– Поздравляю! – сказала старушка. – Теперь ты знаешь на собственном опыте, что такое второе дыхание.

Мила улыбалась. Она чувствовала себя так хорошо, как никогда.

– Жарко очень. Может, снять футболку? – попросила она старушку.

– Нельзя. Вокруг летает прорва комаров и мошек. Стоит только раздеться, они тут же накинутся на тебя, целыми кучами забьются в глаза, в нос и уши, вопьются в тело и обглодают до костей. Нас спасает одежда, которую я вымочила в специальных травах, запах которых и отгоняет всю эту поганую нечисть. Иначе они бы нас уже сожрали.