– Она растаяла потому, что любить не умела.

– Но ведь она же потом научилась и полюбила Мизгиря.

– Полюбить-то она его полюбила, но не от чистого сердца, а с помощью волшебства своей матушки Весны. А еще из зависти к чужой любви и от ревности, что ее бросили ради другой девушки. Поэтому ни ей самой, ни ее любви не суждено было выжить. – Старушка хитро посмотрела на Милу. – А вот ты в отличие от Снегурочки не растаешь, так как если и полюбишь, то только от чистого сердца: завидовать тебе некому, а ревновать – не к кому. Разве что – ко мне.

– Ну ты, бабушка, и шутница, – рассмеялась Мила.

– Все, душенька, слишком много нельзя здесь находиться. – Старушка закрыла книгу с молитвами, которые читала, пока Мила плавала. – Сначала озеро силы дает, а если пожадничаешь – твои начнет забирать. Пора нам. Садись, покушаем скоренько перед дорогой. Поедим, да и пойдем обратно с Богом.

Старушка разложила на белом полотенчике незатейливую еду, и для Алтая, развалившегося возле них в тени дерева, нашлась вкусная косточка. Мила за обе щеки уплетала хлеб и сыр, не спуская глаз с удивительного озера.

– Бабушка, я никогда в жизни не ела такого вкусного хлеба, – сказала она старушке. – Мне даже кажется, что он пахнет медом.

– Так и есть, – заулыбалась старушка. – Я кладу в тесто немного меду. Это самый полезный хлеб на свете – медовый. Рецепт еще от моей бабушки сохранился. Вот вернемся, я тебя научу, как его печь.

– А готовить меня научишь?

– Научу, конечно. Всему тебя научу, что сама знаю. Не с собой же мне свои знания уносить.

– Если ты будешь о смерти вспоминать, я снова в тайгу убегу.

– Это я так, к слову пришлось. Не бери в голову. Разве ж я тебя оставлю, касатку?! Да ни в жисть!

– А Алеша не боится в лес без Алтая ходить? – вдруг спросила Мила.

– Сдается мне, что за смертью он в тайгу ходит.

– Что ты такое говоришь?! – возмутилась Мила.

– Мучит его что-то, боль какая-то душевная гложет, покоя ему не дает. Видимо, виноватым себя в чем-то считает, простить себе не может. Вот и ищет для себя наказание в тайге. Ты бы поговорила с ним. Только ласково, терпеливо и ненавязчиво, как бы между прочим. Ну да ты не сможешь! У тебя чуть что, так ты в драку разве что не лезешь.

– Неправда твоя, бабушка! Я сумею.

– Дай-то бог! Он вон как мне с тобой помогает. Так и ему бы самому помочь. Это только с виду он очень сильный, а на самом деле – ранимый. Как и любой другой человек. Поэтому к каждому человеку нужно бережно относиться. Особенно к близким.

Они поднялись и отправились в обратный путь. Мила благодарно оглянулась на Святое озеро и прощально помахала рукой.

– Назад пойдем другой дорогой, сделаем небольшой крюк. Здесь недалеко малинник, а рядом – дупла медовые. Пока я буду малиновый мед собирать, ты наберешь ягод. Сейчас погода жаркая, они уже должны поспеть. Соберем самые первые, а потому и самые крупные. А обратно, хоть и с грузом, все одно будет легче идти после купания.

– Разве ты тоже купалась – я не заметила, – удивилась Мила.

– Да какой тебе заметить. Ты вообще ничего вокруг, кроме озера, не видела, словно тебя кто околдовал.

Алтай бежал рядом, не отставая и не забегая вперед.

Через час они добрались до огромного малинника. Старушка надела на голову шляпу с сеткой, разожгла дымарь, взяла мешок и направилась к дуплам за медом.

– Ты зря-то не стой, – поторопила она наблюдающую за ней Милу. – Иди малину собирай. Нам еще назад сколько идти.

Алтай улегся на мягкую, начавшую желтеть траву небольшой полянки между Милой и старушкой, зорко наблюдая за обеими и чутко прислушиваясь.

Мила подошла к усыпанным спелыми ягодами кустам малины, сунула в рот ароматную сочную ягоду и зажмурилась от удовольствия: вкусно-то как! Лесная малина оказалась гораздо крупнее и вкуснее отборной дядюшкиной. И Мила взялась за работу: одну ягоду в рот, другую – в корзину, третью… тоже в корзину, куда и четвертую. Чем быстрее они управятся, тем скорее пойдут обратно. Все же здесь довольно жутковато. И если бы не присутствие Алтая, она бы умерла от страха.

Какая же идиотка эта Люська: убегать в тайгу хватит ума только у сумасшедшей. Вот Мила ни за какие коврижки и носа бы из дома не высунула… И тем не менее она здесь. Так не одна же, а с бабушкой и Алтаем! Все равно ненормальная! Мила еще быстрее принялась собирать малину, чтобы не давать мыслям воли. Сейчас лучше вообще ни о чем не думать, чтобы зря страху на себя не нагонять. Скорее бы уж ноги отсюда унести подобру-поздорову. Следующий раз ее никаким калачом сюда не заманишь.

Через полчаса одна корзина была доверху наполнена малиной. Мила взяла другую и незаметно для себя углубилась в роскошный малинник, подходящий вплотную к лесу.

Между тем старушка опустошала уже пятое дупло, оставляя немного меда в каждом. Она пускала струйку дыма в отверстие, заставляя пчел покидать незатейливый улей, а упирающихся выметала гусиным крылом. Затем ножом вырезала соты и клала в туески, плотно закрывая их крышками, чтобы не раздражать пчел запахом меда.

Обе, увлеченные работой, не заметили, как пес внезапно вскочил с места и рванул к лесу, быстро скрывшись в густой чаще. Мила услышала только, как зашелестели кусты, в испуге оглянулась, надеясь увидеть Алтая, но пес бесследно исчез.

Тревога с новой силой охватила ее. Она затаила дыхание и прислушалась, но вокруг – лишь шум тревожно колышимых ветром верхушек сосен и звон неумолкающих птичьих голосов. Где же пес? Неужели учуял какую-то опасность? Мила оглянулась на старушку. Та как ни в чем не бывало суетилась возле дупел с медом. Видимо, уже привыкла к неожиданным отлучкам Алтая, надеясь на него, а потому и не переживая напрасно.

Успокоенная видом сосредоточенной на работе бабушки, Мила тоже решила напрасно себя не стращать и переключилась на малину. Охотясь за самыми крупными ягодами, она незаметно для себя пробралась довольно далеко вперед, ближе к поваленным деревьям, и удобно устроилась перед роскошным скоплением поспевшей малины.

И вдруг над ее головой раздался шорох раздвигаемых веток. Мила подняла голову и оторопела: откуда-то сверху, из-за бревна на нее глянула огромная жуткая мохнатая башка – страшная морда-образина с приоткрытой зубастой пастью и широко расставленными черными глазками, разнесенными по разные стороны влажного носа. Мила вмиг лишилась не только способности двигаться, но и способности мыслить. Все ее естество сосредоточилось во взгляде ошарашенно вытаращенных глаз, в которых отражалось возникшее перед ней страшное чудище.

Медведь, видимо, заснувший в малиннике и проснувшийся от шума сломавшейся ветки, также не ожидал увидеть здесь странное чужеродное существо с огромными, глядящими на него пристально глазами, пахнущее тревожно, необычно, но совсем не опасно.

Он уже не раз наблюдал издалека за этими двуногими, но подходить не решался, так как они держались всегда вместе и вели себя очень уверенно. Медведь с любопытством разглядывал слабое на вид создание, дивясь, что оно также ведет себя довольно смело и совсем не собирается убегать, как это делали все звери в лесу, а даже наоборот, слишком дерзко и неотрывно смотрит ему прямо в глаза.