Как обидно прозвучали эти слова! Будто Лера — ни на что не годная, кроме как мешать другим и висеть обузой на чужих шеях.

Девушка молча кивнула, с трудом сдерживая слезы, и помчалась в спальню, в которой она провела ночь. Сейчас она закроется в ванной и выплачет свой стресс, весь до последней слезинки!

Но стоило ей забежать в комнату, как она поняла, что уединиться здесь не получится. Вера Анатольевна орудовала тут шумным, навороченным пылесосом. Дверь в ванную была открыта, на кафельном полу расположились ведро с водой и швабра. Женщина рассеянно улыбнулась Лере и спокойно продолжила уборку.

Девушка натянула в ответ кривую улыбку, и бросилась по коридору в поисках выхода. Она металась по дому, как угорелая, ей необходимо было срочно найти подходящее место, чтобы побыть одной, поплакать, помолчать и прийти в себя. Укромного закутка не находилось. То на комнаты без дверей натыкалась, то на закрытые двери.

На одном из коридорных поворотов она случайно врезалась в мужчину. Оторопев в первый миг, они молча разглядывали друг друга. Мужчина был среднего роста, крепко сбитый, с высокими скулами и смеющимися, серыми глазами. Он бесцеремонно схватил ее за плечи и выразительно произнес:

— Нихенасе! Что за красавицы тут бегают! Надо почаще ночевать у Альфы!

— Дистанцию соблюдай! — раздался рык за спиной у Валерии.

Она вздрогнула и оглянулась. Альфа! Разумеется, кто же еще может в два слова вложить столько непререкаемой, вибрирующей силы!

Чужие пальцы послушно соскочили с обнаженных плеч.

— Я не знал, что она твоя…

— Тема закрыта, — перебил его хозяин дома, взглянул на часы и добавил, — Через час встречаемся в кабинете.

— Принято, — и обладатель уже не смеющихся, серых глаз оперативно ретировался из коридора.

Как только они остались вдвоем, Лера преодолела желание исчезнуть из вида, глупо метаться по закуткам большого дома и спросила:

— Где я могу побыть одна?

Альфа протянул ей руку, и она, как заколдованная, вложила в его теплую ладонь свои дрожащие пальцы. Он нежно сжал их своими, никуда не торопясь.

— Какой превосходный средневековый обычай — целовать кончики пальцев своей дамы, — он небрежно наклонился и поцеловал ей чувствительный и все еще чуть вспухший кончик мизинца, неотрывно при этом наблюдая за ее глазами, от чего тело пронзил двойной разряд желания, а из губ врывался неожиданный вздох. Взгляд поплыл, растворился в его темных глазах, и она разозлилась на свою реакцию.

— Превосходный обычай, но глупый, — резко заявила девушка.

— Глупый?

— К чему дразнить себя и свою даму, когда дама не претендует на изыски? — она вырвала свою руку и отвернулась. — Так ты покажешь мне место, где можно уединиться?

Альфа увлек ее во двор, завернул в сад, засаженный неяркими клумбами и украшенный камнями в изящном, японском стиле.

Моросило. Во время завтрака небо задернулось тучами и принесло долгожданную прохладу. Через несколько минут они уже стояли в беседке, огороженной от сада белым, ажурным узором. В ее центре располагался небольшой камин, с вытяжкой прямо на крышу.

Лера уселась на скамейку, подбитую подушкой, и нетерпеливо пробормотала: «Спасибо!», имея в виду «До свидания!», но Альфа напрочь отказался читать между строк. Остался.

Сначала он укутал ее пледом из кашмира, лежащим тут же, на сидении. (Спасибо, очень кстати!) Затем не спеша, со знанием дела разжег камин. (Тут вообще прямо в яблочко попал!)

Поначалу хотелось уколоть его же шпилькой: не опечалит ли хозяин хорошо оплачиваемый персонал своим трудом. Но он так естественно вписался в садовый пейзаж, что Лера невольно им залюбовалась и желание его оттолкнуть, уязвив, растворилось в красоте текущего момента. Она с детства любила созерцать игривые языки пламени. К тому же, скупые, мужские движения, лишенные суеты, расслабляли не хуже медитации.

Когда поленья уютно трещали в камине, и помогать им больше не требовалось, Альфа уселся рядом. Эта внезапная близость должна была насторожить, но в его присутствие напряжение мгновенно сменялось эйфорией, а глупый, ничем не оправданный восторг напряжением. Устав от эмоциональных качелей, Лера всего пару минут назад окончательно расслабилась и теперь беззаботно наслаждалась происходящим.

Вдруг позади что-то негромко бухнуло. Факт наличия яблонь вокруг беседки и созревших ранних сортов почему-то не соединился со звуком.

Резкий шум на фоне недавних неприятностей мигом выбил из дзена и наполнил паникой с головы до пят. На нас напали? Атакуют? Что делать?

Лера задрожав мгновенно прильнула к Альфе, инстинктивно ища у него защиты, а дальше будто лавина покатилась с горы, с каждой секундой набирая обороты.

Прикосновение к его горячей коже, взгляд в его расширенные зрачки под громкий стук сердца. Он развернулся к ней всем телом, обхватил широкими ладонями лицо, и всмотрелся в глаза. Леру неодолимо повлекло к нему или он к себе притянул, — этого в памяти не осталось, но однозначно врезалось в подкорку, как при соприкосновении с его губами все тело пронзил сладкий ток удовольствия.

От поцелуя мир вокруг завертелся, растворился и исчез. И мысли тоже исчезли, и возражения потерялись в его сухих губах, колючих щеках и горячих ладонях, прижимавших к себе ее затылок. Жадно и нежно, быстро и неспешно, сильно и бережно — поцелуй захватил, как танец, чувственный и стирающий грани дозволенного.

Счастье от его близости, молнии по телу от жара его кожи сменились волнами голодного блаженства, и Лера ощутила отчаянную жажду продолжения.

Она застонала от блаженства, губами скользя по его шее, ощущая на висках и скулах его жаркие касания, обхватила бедрами торс и прижалась к нему всем телом, вдыхая пряный аромат, сейчас чуть разбавленный дымом. Одной рукой он гладил ее спину, жгучими, бессвязными линиями рисуя на коже магическую печать, словно закрепляя на нее свои права. А другой вцепился в затылок, будто боясь даже на миг потерять с ней контакт.

Вдруг в их хрупкий, сокровенный мир грубо ворвалась мелодия рингтона. Острыми концами нот зацепила и сорвала в реальность с небес. Наглыми звуками заземлила, сдувая налет особенного, нежного чуда.

Лера не сразу пришла в себя. Отстранилась от него, как только почувствовала, что хватка рук ослабла. Вгляделась в его глаза. Темные, жадные, с утонувшими в черноте и отсветах пламени зрачками…

— Тебе звонят, — она еле шевелила непослушными, горящими губами.

— Пусть, — он так и не оторвал от нее взгляда в угоду звонившему. Скользнул подушечками пальцев по щеке и замер, откровенно ею любуясь. "Остановись, мгновенье!"

Несколько лет назад, еще в бытность студенткой, сокурсницы затащили ее в клуб. Пригласивший ее на танец парень, полез к девушке с нежностями. Там и состоялся первый Лерин поцелуй, ничего в ней тогда не вызвавший, кроме крайнего изумления. Что в этом странном ритуале, в противоестественном обмене телесными жидкостями находят другие? Почему пищат от восторга и стремятся пережить это вновь и вновь? Ей тогда показалось, что остаться старой девой на всю жизнь — легко… И даже, наверно, желаемо. И сколько Богдана не твердила про замужество и про внуков, все было без толку.