Будто ее использовали – и затем выбросили за ненадобностью…

Брак вскоре после ухода детей мирно распался – особых чувств между супругами не осталось. Сейчас Марила переживала вторую молодость. Она наконец занималась тем, к чему у нее лежала душа, – и при этом чувствовала свободу и радость от жизни.

Познакомились они с Томасом в Варшаве на выставке кукол, где Марила заняла второе место, хотя должна была победить. На конкурсе она представляла коллекцию девочек, каждая высотой сантиметров пятнадцать. Мастерски вышитые крючком, на проволочном каркасе, набитые синтепухом, со съемной одеждой. Девочки были невероятно красивые, но главное – будто живые. Они так и просились хохмить и строить моськи.

Жюри оценили сверхтонкую проработку деталей и авторский стиль – но победу отдали комплекту «семьи»: мама, папа и шесть карапузов. По мнению судей, необходимо было «поддержать семейные ценности и традиционный уклад среди подрастающего поколения поляков»…

Марила продавала кукол по пятьдесят евро за штуку – и их раскупали, как горячие пирожки.

– Это… с ног! Поразительно! Вы… вы очень! И многое… Мисс, я в восторге! – признался ей Томас, выкладывая полтинник, – и как-то само собой у них наладилось и пошло-поехало.

О том, что Томас убивает людей, Марила, разумеется, не знала – думала, он полиглот и международный торговый представитель итальянской мебельной компании, работает с напарником по Восточной Европе. Про Эдварда Томас рассказывал, что он парень ответственный, честный и откровенный, а в душе добрый и справедливый – Томас хвалил те качества, которые любил и в себе. Томас гордился тем, что в свои двадцать Эдвард уже лучший в их деле – да вдобавок еще сформировал новейшее направление в стихах. Эдвард был необычайно талантливый, с великим будущим…

Томас мог превозносить напарника бесконечно – и Мариле это не нравилось. Она считала, что жизнь Томаса переполнена им. Проблемы Эда были его проблемами, он переживал их как свои собственные или даже, пожалуй, сильнее. Затруднения Томаса, как и сам Томас, значения не имели, а вот Эдвард – фигура масштабная, и даже крохотная его проблема – была, мол, масштабной.

Еще Марилу раздражало, что Томас постоянно и беспричинно принижает себя в разговоре. И она, конечно, не знала, что по факту ему всего двадцать пять – думала, около шестидесяти…

Марила у Томаса – вообще первая в жизни женщина. В юности он был чрезвычайно непопулярен. В «Айсе» так: либо ты на вершине – и отношений с тобой хотят сразу все; либо ты лох днищавый – и никому не интересен даже за доплату…

Роман длился полтора года – преимущественно во время отлучек Эда по «внезапным делам». Эдвард покидал Томаса, бывало, на пару недель – и тот оставался совершенно один в незнакомом городе чуждого мира… Томасу было невыносимо – и он звонил Мариле.

Томас чувствовал, что в их отношениях следует переходить на новый этап – но не знал как, да и вообще стоит ли; этот стресс был дополнительным источником его псориаза. Марила ему нравилась, но между ними было многовато вранья с его стороны.

А главная проблема в том, что она человек, а Томас – айсаец.

Их с Эдвардом с детства воспитывали с осознанием, что они так или иначе – существовало много теорий – превосходят людей. В организации сексуальные отношения с Homo sapiens со временем осуждались все строже.

Эдвард отбрасывал мистические версии происхождения айсайцев и утверждал, что они новый вид, появившийся в процессе эволюции, – Homo aisaensis. И, следовательно, серьезно водиться можно только друг с другом.

Не будет же человек строить крепкие отношения с австралопитеком?..

// В айсе есть высшие и низшие расы.

На самом деле даже убийство человека Эдвард не считал полноценным убийством. Вот айсайцев убивать категорически нельзя, а людей – нежелательно, если нет повода.

Так человек смотрит на ползущего жучка: не раздавишь – и ладно, а растопчешь – никто в тюрьму не посадит, но головой покачают.

У айсайцев была своя мораль, но по сути она ничем не отличалась от человеческой: с низшими животными можно поступать как заблагорассудится…

Эдвард не испытывал совершенно никаких мук совести, кромсая людей направо и налево. В зависимости от настроения и контекста он относился к ним как к шимпанзе, к насекомым – или как к бездушным мастурбаторам-вагинам.

Ни один нормальный человек не будет строить серьезные отношения, говорил Эд, с шимпанзе, насекомым или мастурбатором. Идеальные отношения для Эдварда – равные, с амбициозной айсайкой. У нее должен быть нос Ахматовой и интересная история… И желательно, чтобы ее звали Беатриче и ей была небезразлична поэзия.

Сам Томас разумом вроде и понимал, что айсайцы – другой вид. Но сердцем – не мог перестать видеть в людях равноценных себе.

– Ну вот есть же руки, есть голова… Ведь все то же, что… как и у нас. Ну, контроль, сферы, нити – но ведь не этим человек – человек. А душой!.. Душа – это главное! А чем они разнятся – наши души?.. Вот не нашел я… Может, я не знаю… Но да.

Вот Марила. Она самое доброе и ласковое существо из всех, что Томас встречал, – и какая ему разница, что она не айсайка, а человек. Она научила его отдавать деньги левой рукой, а принимать правой – тогда, убеждала она, у Томаса всегда будет водиться наличность.

Благодаря Мариле Томас начал за собой следить: в Центре у него развилось наплевательское отношение к собственной внешности. Это она обучила его игре в геокэшинг: теперь по утрам, если не было дел, а вязать не хотелось, Томас гулял по городу и искал тайники. Обменивал брелоки и перевозил лягушек и жучков-путешественников, если им было с Томасом по пути.

Марила единственная из всех сказала: «Не извиняйся. В этом нет ничего, за что тебе стоит извиняться. Все хорошо», – и обняла его, когда Томас пытался невнятно объяснить присутствие бляшек…

Она подбадривала его, чтобы он продолжал вязать. Первый в жизни подарок Томас получил от нее: она связала две куклы, одна – «Марила» – была очень похожа на нее, а другая – «Томас» – на Томаса.

Томас всегда засыпал с мыслями о ней и в обнимку с «Марилой»…

Томас совершенно не понимал, как к Мариле можно относиться как к насекомому, шимпанзе или бездушной вагине. Он ее любил. И он боялся, что Эдвард убьет ее – если узнает о серьезности их отношений.

Про Марилу Эдвард пока ничего не знал. Не потому, что Томас умело скрывал. Дело в том, что Эдвард мало интересовался жизнью Томаса. Он считал, что давно про него все выяснил.

А еще Томас подозревал, что даже не воспротивится, если Эдвард вознамерится убить Марилу. Ведь Эдвард – голова, а он, Томас, – тело…

За неделю пребывания айсайцев в Москве ФСБ сделало на похищенных Костю и Тимура европаспорта.

Все-таки только в России служебные корочки вкупе с выдвинутой челюстью действовали как «Сезам откройся» на любые двери – и позволяли не отвечать на вопросы… А в Евросоюзе они станут красной тряпкой для быка и распахнут лишь двери за решетку.