– Почему? – поинтересовался Мейсон.

– Нет свидетелей.

– Но вы же расписались.

– Конечно. Я написал свое имя. Черт возьми, почему бы его ненаписать? И я получил тысячу долларов за эту подпись, совсем неплохо, верно?

– Значит, вы желаете, чтобы я подал на вас в суд за то, чтовы фактически не имеете права собственности?

Маленькие глазки заблестели.

– Правильно.

– Ну и что мы предпримем после этого?

– Господи, что предпримем? Потом получается, что я ничего немогу продать Милфилду, потому что у меня нет права на собственность, ясно? Своютысячу он назад не получит, потому что у него нет свидетелей. Я побожусь, чтоникакой тысячи он мне не давал. Только сумма по контракту, столько он долженбыл мне заплатить. Ол райт. Вы получите землю. Я землю не получаю. Значит, я немогу ее продать. Контракт недействителен, потому что я не являюсь владельцемэтой земли. Земля у вас. Вы продаете ее этому человеку за пять тысяч долларов.Берете половину себе, половину отдаете мне. Мы все при деньгах. Здорово?

Палермо нетерпеливо всматривался в лицо адвоката, пытаясьпредугадать, как тот отреагирует на его предложение.

Мейсон покачал головой:

– Я сомневаюсь, чтобы мой клиент заинтересовался этим. Акак, кстати, зовут того человека, который приезжал сюда?

– Черт возьми, он не пожелал сообщать мне свое имя. Сказал,что сделает это позднее. Но я сообразительный. Когда он отвернулся, я записалномер его автомобиля, у него такая же большая машина, как у вас. Зачем мненужно его имя, если я записал номерной знак его автомобиля?

– Это было в пятницу? – спросил адвокат.

– В пятницу, да.

– В котором часу?

– Днем.

– Когда именно днем?

– Не знаю. Я не смотрел на часы. Но чуть позднее полудня.Вон, видите то дерево? Тень от него, когда приехал сюда тот человек, была какраз вот тут.

Палермо показал место шагах в сорока от толстенного стволадуба. Он провел каблуком по земле, проделав в ней борозду.

– Вот здесь, – сказал он, – тень находилась на этом месте.

Мейсон запомнил дерево и угол падения тени и кивнул.

– А номер машины у вас сохранился?

– Конечно. Потом записал его карандашом на бумажке. У меняшарики хорошо работают, не сомневайтесь. Вы получите эту землю и быстропродаете ее за пять тысяч долларов. Мы делим их пополам.

– И мы так же поровну делим ту тысячу, которую вы получилиналичными у Милфилда? – спросил Мейсон, бросив быстрый взгляд на Деллу Стрит.

Палермо попятился назад.

– О чем вы толкуете? Я никогда их не получал. Свидетелейнет.

Мейсон рассмеялся.

Палермо запустил негнущиеся пальцы в нагрудный карман ивыудил оттуда сложенный вчетверо клочок бумаги. На нем корявым почеркоммалограмотного человека был записан номерной знак автомашины.

Палермо прочитал вслух:

– «8Р-3035».

Улыбнувшись, Мейсон покачал головой:

– Я здесь не для того, чтобы говорить о ваших имущественныхпретензиях, Палермо. Советую вам по этому поводу обратиться к адвокату. Яприехал спросить о том, что случилось утром в субботу.

Маленькие недоверчивые глазки прищурились:

– В субботу? Ничего. Я еду на яхту повидаться с Милфилдом.Он мертв. Вот и все.

– Как вы узнали, что Милфилд должен быть на борту этой яхты?

– Я просто знал, что он там.

– Откуда вы это знали?

– Потому что он сам сказал мне, что собирается туда ехать.

– Вы звонили Милфилду?

– Ну да.

– Вы ему рассказали о визите к вам этого другого человека?

– Конечно.

– Ну и что сказал Милфилд?

– Милфилд-то? Он говорит: «Приезжай ко мне завтра повидатьсяна яхту». Он очень быстро начинает сердиться.

– Послушайте, если вы должны были встретиться с Милфилдом всубботу утром на яхте, значит, вы собирались с ним договориться о каком-тоделе?

Палермо выбросил перед собой обе руки, как будтоотталкиваясь.

– Черт возьми! Нельзя же получить деньги с покойника! Я этознаю. Раз нигде ничего не написано, значит, и требовать не с кого. Адвокат всеэто подробно растолковывал моему брату.

– Значит, между вами и Милфилдом было какое-то соглашение?Вы предварительно договорились с ним, и, если бы Милфилд остался в живых, всебыло бы в порядке?

– Свидетелей нет! – упрямо повторил Палермо.

– Ол райт, вы отправились на яхту. И что было дальше?

– Яхту нашел без труда. Ее название у меня было записано налисточке, понятно? Я поплыл на своей лодке, увидел яхту, обогнул ее кругом.Что-что, а гребу я знатно! Быстро осмотрел яхту и убедился, что сойти с нее наберег невозможно.

– Что вы имеете в виду?

– Там же не было ни одной лодки… Ну как ты попадешь с яхтына берег, если нет лодки? Ол райт, сказал я про себя, шлюпки не видно. Значит,на яхте нет никого. Получается, что Фрэнк Палермо приехал в такую даль зря. Яогорчился. И стал кричать. Мне никто не ответил. Ладно, я поднялся на борт.

– Яхта стояла на якоре? – спросил Мейсон.

Палермо захохотал:

– Яхта, она застряла в иле. Когда яхта на мели, на нейникуда не двинешься.

– Но ведь кругом была вода?

– Вода, конечно, была. Но мелко.

– Вы же подплыли на лодке?

– Точно. На своей собственной лодке. На складной. Я вожу в этойлодке охотников на озере. Уж не воображаете ли вы, что я стану брать напрокатлодку, когда у меня есть собственная? Какого черта? Или вы считаете меняненормальным, меня, Фрэнка Палермо?

– Я просто вспомнил про лодку, – объяснил Мейсон.

– Теперь вы знаете, это моя собственная лодка.

– Ну и что вы сделали?

– Спустился вниз по лестнице.

– Задвижка была отодвинута?

– Да.

– Ну и что вы обнаружили?

– Сначала ничего. Затем осмотрелся. Увидел мертвогоМилфилда. В голове сразу мелькнула мысль: «Милфилд помер, значит, нетсвидетеля. А контракт без свидетеля непригоден».