Температура воды в бассейне поддерживалась постоянная, зимойи летом плюс семь градусов. Если подойти к краю, можно было заметить льдинки,тончайшие, прозрачные, как контактные линзы. Иногда ночью, когда тишина былаособенно глубокой, Варе казалось, что она слышит, как они позванивают,сталкиваясь на черной глади воды с отражениями бледных зимних звезд.

«Вода – это красиво и совсем не страшно, – убеждала себяВаря, глядя в черную глубину бассейна, – ты должна привыкнуть к воде. Тебевезло, три года он не ездил с тобой на морские курорты. Врачи сказали ему, чтосолнце для него вредно, что-то такое с кожей, опасно загорать. Однако теперьразрешили. Этим летом он намерен отправиться в Ниццу. Тебе придется войти вморе. Ты должна быть готова к этому, иначе потянется цепь вопросов иподозрений, он не успокоится, пока не выяснит истинную причину твоего страха.Он узнает о тебе все, и твои великие планы растают, как эти хрупкие льдинки».

Она проводила с собой эту психотерапию не только стоя убассейна, но и лежа на водяном матрасе. Ей хотелось кричать от ужаса, когда оначувствовала под собой тяжелую, тугую, смертельно опасную массу воды.

«Ты не должна бояться. Ты ведь хочешь, чтобы он женился натебе?»

– Да… – простонала Варя, почти не разжимая стиснутого рта.

Ноги заныли нестерпимо. Правое ухо было мокрым, он измусолилмочку, вымазал слюной шею. К шее прилипли влажные пряди. Считать слонов сталоневозможно, стадо слилось в одну сплошную свинцовую массу. Черная тяжелая толщаводы почти сомкнулась над ней, не давая дышать. Варя закричала, глухо,сдавленно. Она позволила себе этот крик потому, что он был вполне уместен, онбыл кстати, и энергичный трудолюбивый толстяк благодарно поцеловал ее в губы,погладил по волосам.

Дмитрий Владимирович Мальцев был полностью удовлетворен. Онпочувствовал себя настоящим мужчиной. А Варя была счастлива, что все кончилосьи можно идти в душ.

Она оставила Мальцева лежать с закрытыми глазами и блаженнымвыражением на потном лице. Она видела, как он, не открывая глаз, протянул рукуи включил радиотелефон, с которым никогда не расставался, отключал только насорок минут любви, не более.

Варя накинула халат и выскользнула из спальни. Не успевприкрыть за собой дверь, она услышала слабое треньканье радиотелефона ихриплый, недовольный голос:

– Да… Нет, я тебя отлично слышу, но мне не нравится твойголос… Я понимаю… Честно говоря, мне сразу эта твоя идея с голландскимкорреспондентом показалась дурацкой. Извини, но актер из тебя никудышный.Слушай, Павлу ша, откуда в тебе этот юношеский авантюризм?.. Что ты сказал? Отстраха? Ну, знаешь, братец дорогой, трусости я в тебе никогда не замечал.Ладно, это не телефонный разговор. А вообще, все к лучшему. Он профессионал,пусть и работает своими методами. Что ты молчишь? У тебя появились сомнения?Хорошо, объясни… Ладно, Паша, брось, не преувеличивай, мало ли у кого какиесексуальные проблемы? Это не мешает ему оставаться профессионалом… Ну, знаешь,так нельзя, ты его нашел, ты уверял меня, будто он классный специалист, атеперь кричишь, что мы связались с идиотом… Вот это правильно, отдохни,погуляй, пройдись по антикварным лавкам, как раз у отеля «Куин Элизабет» естьпара-тройка приличных антикваров. Кстати, как тебе Монреаль? Ты ведь в Канадераньше не бывал… Да, действительно, есть что-то общее с Нью-Йорком, но Америкавсе-таки колоритней. А с этим твоим дипломатом все нормально. Из того, что онсчитает себя роковым мужчиной, вовсе не следует, что он полный идиот.Пожалуйста, прекрати паниковать. Все, будь здоров.

Разговор длился не больше трех минут. Мальцев говорилдовольно громко, все-таки его собеседник, его любимый младший брат Паша,находился на другом полушарии Варя, стараясь не дышать, застыла у двери,дослушала до конца и только потом отправилась в душ.

* * *

У большинства оперативников дотошность старшего следователяБородина вызывала острое раздражение. Работать по делу, которое ведет Бородин,считалось чем-то вроде дисциплинарного взыскания. Про Илью Никитича говорили,что он любого, самого терпеливого оперативника за Можай загонит и доведет добелого каления.

Проглядев материалы дела об убийстве журналиста Бутейко,капитан Иван Косицкий загрустил. Судя по тому, какие мероприятия планировалпроводить по этому делу следователь, работа предстоит нудная, а главное,совершенно бессмысленная. Действительно, зачем возиться, если все очевидно?Окажись на месте Бородина другой следователь, он бы только радовался такомуклассному делу. Все прямо как на подбор: вот тебе и труп, и убийца с оружием имотивом преступления. Посиди пару дней, позанимайся писаниной. оформи все, какположено, и не дергай ни себя, ни других.

И кому только в голову пришло вручить этот подарок занудеБородину? Если бы не Илья Никитич, дело через неделю было бы в лучшем видепередано в суд, и Анисимов А.Я. отправился бы отбывать свою заслуженную«пятнашку».

И все-таки капитан Косицкий понимал, что кривит душой.Несмотря на простоту и очевидность дела, следователь Бородин скорее все-такиправ, чем не прав. Слишком много белых пятен. Не опрошены свидетели, непроведены экспертизы. Сначала надо выяснить, точно ли заслужил Анисимов А.Я.,ранее не судимый и вполне нормальный парень, эту свою «пятнашку», Ведь, кромесамого Анисимова, наказаны будут и его двадцатилетняя жена, которой придется вовсех анкетах писать, что муж ее осужден по убойной статье, и крошечный сын,которому придется расти без отца. Есть еще у этого Анисимова мама с папой,вполне нормальные люди. В общем, капитан Косицкий решил, что с него не убудет,если он погуляет по большому тихому двору, поговорит с жильцами первого этажа.

Правда ведь интересно, почему никто не услышал ночью выстрела,хотя пистолет был без глушителя? Каким образом подозреваемый умудрилсябеззвучно упасть с лестницы, не получить ни единого ушиба и заснуть здоровымкрепким сном запойного пьяницы? Ведь что получается: пока он поджидал своюжертву в подъезде, он отлично соображал, потом хладнокровно пальнул в упор, ввисок своему бывшему однокласснику, прошел несколько шагов к лестнице и тут жевырубился? Был трезв, потом стал пьян, хотя напился вроде бы не в подъезде, неза упокой души убиенного приятеля.

Иван не спеша обошел кирпичный дом, в котором еще недавножил журналист Артем Бутейко. Обычная девятиэтажка, три подъезда, тонкие стены,низкие потолки. Домофоны установлены в каждом подъезде, но ни один не работает.Перед домом просторный двор с детской площадкой, с двумя рядамигаражей-"ракушек".

Во дворе было пусто, только молодая мама с коляской сиделана спинке поломанной лавочки, съежившись, как продрогший воробей, да наспортивной площадке парнишка лет шестнадцати выгуливал толстого вялого боксера.

Скудное зимнее солнце спряталось, и сразу как будтопохолодало. Женщина спрыгнула со своего насеста и покатила коляску к подъезду,к тому самому, где произошло убийство. Иван решительно последовал за ней.