«Раз он позволяет себе такие наряды, значит, его денежное содержание вполне соответствует продвижению по службе, единственное, чего ему не хватает, – это цилиндра от Жело», – подумал Виктор и с невинным видом ответил:

– Я здесь по чистой случайности, пришел узнать об их ценах – одному моему дальнему родственнику из Англии пришла в голову блажь посетить Выставку.

– Случай – причина многих вещей, на вашем фоне блекнет даже сам Макиавелли. Вы появляетесь в тот самый момент, когда в ванной находят одного из ваших бывших соотечественников, которого избрал своей мишенью стрелок из лука. И если вы хотите убедить меня, что ваш шурин не установил связи между двумя убийствами – этим и тем, что было совершено у театра Гренель, – значит, вы лжете не хуже заправского продавца собак.

Читая Виктору эти наставления, Огюстен Вальми мягко подталкивал его к выходу – двойной двери, чем-то напоминавшей тюремные ворота. В данном случае тюрьмой была улица, где Виктору предстояло вновь вернуться в реальную жизнь. Тем хуже, этого Эмабля Курсона он найдет позже. Главный комиссар проводил его до аллеи, которая вела к набережной.

– Убийство? – удивился Виктор.

– Расслабьтесь, Легри, неужели вы принимаете меня за мальчика из церковного хора?

– И что дало ваше расследование?

– Говорить об этом пока рано. В самое ближайшее время я намереваюсь разослать приметы одного беглого постояльца.

– Какого постояльца?

– Он жил в номере над комнатой покойного, а вчера ударился в бега.

– Как его зовут?

– Мэтью Уолтер, американец. Не стройте иллюзий, Легри, на этот раз ваша просвещенная помощь мне не понадобится. Я почти уверен, что виновный у меня в руках. Могу дать вам совет – смотрите под ноги, даже если ваши рассуждения всегда разумны и уместны.

– Это что-то вроде приглашения к сотрудничеству?

– В этой истории множество противоречий, – взорвался Огюстен Вальми, пропуская мимо ушей намек на возможную координацию действий. – Она будто сошла со страниц очередного романа господина Жозефа Пиньо. Я допросил с пристрастием постояльцев и персонал, но положительного результата так и не добился. Как смерть тридцатилетнего азиата может быть связана с убийством британского денди, возомнившего себя на старости лет героем-любовником? Тем более что этот Форестер умер не сразу, его истязали, превратив лицо в кровавое месиво. Такое ощущение, что он выдержал допрос по всем правилам. Не говоря уже о воришке, который умыкнул две пары брюк – у какого-то торговца из Бристоля и у нашего англичанина, ныне превратившегося в хладный труп.

– Согласен, это уже наглость.

– Все эти фрагменты головоломки плохо складываются в общую картину, что не может мне нравиться. Всколыхнуть общественное мнение проще простого, тем более сегодня, когда мы наблюдаем наплыв журналистов, вьющихся вокруг этого никчемного человечишки, чтобы увеличить продажи своих газетенок. Вполне возможно, что я попрошу вас о каких-то услугах, господин Легри, но на вашем месте я не стал бы усиленно топтать мои клумбы.

Взгляд Вальми остановился на каком-то типе с выдающимся брюшком, который двигался прямо на них, уткнувшись носом в газету.

– Здравствуйте, господин Жанг, все выискиваете безделушки на экспорт?

Арчибальд Янг опустил газету.

– Янг, господин комиссар. Приветствую вас. А вы? Все выслеживаете хищника? Надеюсь, фланировать по улицам мне пока не запрещено?

– Ну разумеется, господин Жанг, разумеется. При том, однако, условии, что я в любую минуту смогу вас найти.

Арчибальд Янг скривился и повернулся к ним спиной.

– Кто это? – спросил Виктор.

– Один шотландец, торговец, постоялец «Отеля Трокадеро».

– Темная личность?

– Ни одного человека нельзя считать невиновным по определению.

Виктор приподнял шляпу и откланялся. Озабоченный Огюстен Вальми проводил его взглядом. «Беглый американец, воришка, таскающий чужие штаны, неуловимый лакей и этот детектив-любитель Легри, вечно путающийся под ногами, – многообещающая компания. Они мне вздохнуть не дают».

Тут он увидел на обшлаге рукава крохотное пятнышко.

«Нужно надеть другой пиджак».

Влажные от пота волосы прилипли к черепу, ладони тоже взмокли. Комиссар вздрогнул от отвращения, вытащил из кармана носовой платок и стал остервенело тереть им руки.

Фредерик Даглан, он же Уильям Финч, принял свое решение: из «Отеля Трокадеро» он никуда уезжать не станет. Бегство было бы сущей глупостью и превратило бы его в идеального подозреваемого.

О Боже, Ты меня любовью ранил,

И эта рана все еще дрожит…[53]—

прошептал он.

Витая в облаках поэзии Верлена, он толкнул какого-то господина, замешкавшегося в тамбуре двойной двери в третий из «Отелей Трокадеро». Котелок незнакомца покатился по земле. Фредерик Даглан поднял его, вернул владельцу и рассыпался в извинениях. Тот, упитанный субъект с круглым животом и внешностью коммивояжера, улыбнулся и представился:

– Арчибальд Янг, экспортно-импортные операции.

– Уильям Финч, из Бристоля.

Пока они обменивались банальными замечаниями о погоде, нормированной подаче воды и однообразного питания, Фредерик Даглан взирал наметанных глазом на физиономию собеседника. В наружности этого благодушного толстяка была одна интригующая деталь: его рыжеватые бакенбарды, в тон того же оттенка бороде и усам, выглядели столь безупречными, что казались накладными. Но самой сомнительной деталью были волосы. На голове этого субъекта, казалось, красовался парик. Фредерик задумчиво посмотрел, как тот сел в лифт. Кто он – один из детективов отеля? Шпик из префектуры полиции? Надо будет проверить. Даглан подозвал коридорного.

– Друг мой, скажите, в каком номере живет господин, который только что поднялся наверх?

Гедеон посмотрел на него невыразительным, тусклым взглядом.

– Нужно спросить у дежурного администратора, – ответил он.

Фредерик Даглан сунул ему купюру.

– Ну же, мальчик мой, мы с господином Янгом знакомы, я просто хочу предложить ему выпить со мной по рюмочке.

– Третий этаж, двадцатый номер, – тихо молвил Гедеон и бросился к какой-то даме, увешанной шляпными коробками.

Арчибальд остановился у двери своего номера и вставил в замочную скважину ключ.

«А вот и прославленный Уильям Финч, один из тех, кого этот кретин комиссар записал в подозреваемые. Прямо мелодрама какая-то, не иначе!»

Арчибальд хихикнул при мысли о скандале, вызванном кражей штанов у господина Уильяма Финча и обнаружением трупа с торчавшей из груди стрелой.