Ее собеседник решил ответить честно.

– Мне кажется, что вы – убийца, мисс Лора.

– Я – что? – Глаза девушки были полны изумления и веселья. – Я – убийца? Эриха?

– Позвольте присесть?

– Присаживайтесь, директор, – любезно ответила она.

Мужчина присел на ее кровать, девушка оказалась напротив него, и он мог смотреть ей прямо в глаза.

– Так вы говорите, что я – убийца? – спокойно спросила мисс Лора, словно ее только что обвинили не в убийстве, а в том, что она прекрасна.

– Я не говорил, что вы – убийца. Я сказал, что мне так кажется. Я только предположил, и, как вы заметили, я не стал вам врать.

– Да, спасибо. Этим вы мне и…

– Вам и… что? – уточнил быстро директор.

– Ничего. Этим вы отличаетесь от других, – холодно ответила мисс Лора. – Так почему вы вдруг предположили, что убийца – я?

– Например, потому, что, кроме вас, этого загадочного мужчину в черной ветровке больше никто не видел. Вы могли толкнуть в окно Эриха Бэля, пока тот смотрел, как дворник метет асфальт, а затем спокойно пойти в уборную. Принять душ, почистить зубы, переодеться в свежее белье и начать новый день. Разве не так?

– Буду с вами честна, как и вы со мной. Да, я могла бы это сделать, если бы мне представилась такая возможность и если бы на месте Эриха Бэля были другие мужчины. Я надеюсь, мне не стоит говорить, какие именно мужчины…

– Не стоит, мисс Лора. Я понимаю. Тогда скажите мне вот что. Вы заявили, что Эрих Бэль приставал к вам… Вы ведь говорили мне это, не отрицаете?

– Нет, не отрицаю. – Улыбки на лице этой прекрасной молодой девушки словно никогда и не было. – Я говорила об этом.

– Тогда почему это не могло послужить мотивом для…

– Хотя бы потому, директор, что Эрих Бэль, в отличие от тех ублюдков, не пытался ко мне притронуться еще раз после того, как я ударила его по лицу. И разве стала бы я говорить вам, что он ко мне приставал, если бы я была его убийцей? Зачем мне выдавать свой мотив? Вы не думали об этом?

– Я пришел поделиться с вами своими догадками, мисс Лора. И я рад, что мы с вами разговариваем на эту тему.

– Вы думаете, что если бы я была убийцей, то я бы вам в этом призналась, директор?

– А почему бы и нет? – спросил мужчина, чьи серые глаза досконально изучали мисс Лору.

– Потому что я не хотела бы провести свою молодость за решеткой. Молодость одна, а козлов отпущения много.

– А если бы я не стал вас сдавать полиции, вы бы все равно мне не сказали? Я – врач, а не человек правосудия. И если Эриха Бэля убили вы, то я лично заинтересован в том, чтобы вы продолжили свое лечение в случае, если ваша болезнь начнет прогрессировать. Или же, наоборот, – я с радостью вас выпишу домой, если вам станет от этого легче и вы себя будете отлично чувствовать.

– Вы думаете, будь я убийцей, я поверила бы вашим словам?

– Как вы могли заметить, я не привык лгать людям. Я себе вру иногда, когда посягают на мою тишину.

– На вашу тишину?

– Да. Я люблю тишину.

– А я люблю музыку, – сказала вдруг девушка.

Директор будто бы ее не услышал.

– Я вру себе, что люди входят со стуком в мой кабинет. И что на этот раз тоже обязательно постучатся в дверь.

– А заходят без стука?

– Да.

– Это, должно быть, горько, – без малейшей иронии сказала девушка.

– Это больно, мисс Лора. Но не будем больше о моей тишине… Итак, я говорил, что не сдам убийцу в руки правосудия, если он признается мне.

– Вы отпустите ему все грехи? – улыбнулась мисс Лора.

– Нет. Я врач, а не Бог. Я с радостью выслушаю, помогло ли ему убийство решить его внутренние проблемы. Справиться с такими маленькими невидимыми насекомыми, подобными тле, которые грызут душу, но не трогают тело.

– А если он скажет, что помогло?

– Как я уже говорил, я отпущу его домой. Здоровым людям не место в моей лечебнице.

– А у вас, директор, с… – мисс Лора осеклась. – Как вы стали директором? – девушка внимательно всматривалась в загадочные пепельные глаза, которые, возможно, и не лгали ей, но которым она не могла еще довериться.

– Как и многие. Я сначала был главным врачом в этой лечебнице, – директор не отводил от нее взгляда. – Спустя время бывший директор ушел на пенсию. А теперь, мисс Лора, когда я досчитаю до трех, вы погрузитесь в сон! Раз. Два. Три.

Девушка откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Все это выглядело настолько театрально, что казалось – пациентка подыгрывает директору в эту минуту.

– Вы спите! Ваши руки расслаблены, ваши пальцы расслаблены. Вы не чувствуете своего лба, своей головы, своей шеи. Вы не чувствуете своего тела, мисс Лора! Вы глубоко ушли в сон…

Директор поднялся с кровати, его зрачки были словно маятник, который качался все это время в одном ритме. Мужчине нужно было понять – подвела его мысль или нет.

Пока мисс Лора спала, директор подошел к окну, открыл его и посмотрел вправо. Первое окно – миссис Льюиз, следующее – Эриха Бэля.

Мисс Лора, безусловно, могла бы почувствовать запах сигаретного дыма, как почувствовала его миссис Льюиз. Мисс Лора также могла видеть и труп Эриха Бэля из своего окна.

Мисс Лора не курила. Ни дешевые сигареты, ни дорогие. Хотя, если бы она и курила, то, скорее всего, только дорогие. Какие не вызывают такого отвращения, как сигареты низкого сорта.

Пока девушка находилась в состоянии глубокого транса, директор закрыл окно, осмотрелся в ее комнате в надежде найти хоть что-то. А затем вернулся к кровати и сел.

– Итак, мисс Лора. Сквозь плотный слой вашего сна вы выходите в коридор позавчерашнего дня. Сейчас утро, вы недавно проснулись и отправились в коридор. Зачем?

– Я хочу помыться и почистить зубы. У меня дурно пахнет изо рта, и мне неприятно находиться во вчерашнем нижнем белье. Я чувствую себя некомфортно и хочу принять душ.

– Хорошо. Вы находитесь в коридоре со своей косметичкой в руках. Какого она цвета?

– Синего.

Директор в это время как раз смотрел на синюю косметичку, стоявшую у круглого зеркала.

– Вы проходите по коридору и заглядываете в палату Эриха Бэля. Что вы видите в палате, а самое главное – кого?

– В палате Эриха стоит незнакомый мужчина в черной… Черной куртке. Он стоит ко мне спиной.

– Вы видите руки мужчины?

– Да, но смутно.

– Присмотритесь, мисс Лора. Что у него в руках?

– В левой руке у него ручка или карандаш, я точно не могу разобрать. А в правой, кажется, ничего.