– Хорошо. Какой длины у него волосы? Достают ли они до плеч?

– У него волосы до шеи.

– Прекрасно, мисс Лора. Замечательно! Теперь скажите мне, какого цвета его волосы – каштанового или черного? Или это темные волосы с небольшой рыжиной? Какие они?

– Я не вижу рыжины в его волосах. Он стоит далеко от меня. Но могу предположить, что волосы – черные и густые. Как у итальянских мужчин.

– А теперь попробуйте периферическим зрением посмотреть на кровать, которая находится справа от мужчины. Вам это удается?

– Да, немного.

– Кровать заправлена или нет?

– Заправлена.

– Хорошо. Есть ли на кровати небольшой клочок белой бумаги? Вы видите там записку?

– Нет, не вижу. На кровати ничего нет.

– А у кровати стоят поношенные мужские кроссовки желтого цвета?

– Нет, не вижу.

– Уточните, пожалуйста, – вам не видно так низко или кроссовки не стоят у кровати?

– Возле кровати нет никаких кроссовок.

– Хорошо, спасибо. Можете идти и принимать утренний душ. Сколько обычно это занимает времени?

– Десять минут.

– Замечательно. Я подожду (в уборных пациентов были размещены и душевые комнаты, в правом крыле отделения находились женские уборные, а в левом крыле – мужские). Когда выйдете из уборной, прошу вас сообщить мне об этом.

Директор снова встал с кровати и бездумно шагал по комнате, пока его собеседница находилась в позавчерашнем дне и полностью воспроизводила его в сознании.

Мужчина остановился у пианино, спиной к которому сидела мисс Лора. Вместо того, чтобы обратить внимание на красивые губы своей пациентки, директор заметил, что под нижней губой у нее выскочил небольшой прыщ.

Директор осматривал пианино, а затем вспомнил, что забыл спросить у девушки, выбрала ли она новый инструмент идеального звучания или еще нет.

Он хотел нажать на одну из клавиш, но затем передумал, так как мог отвлечь мисс Лору от ее путешествия и хуже того – напугать.

В воздухе пахло цветами – то был аромат парфюма, которым пользовалась хозяйка этой чистой и уютной комнаты. От мисс Лоры пахло цветами.

Директор заметил, что в этой комнате всегда вкусно пахнет. Ваза на пианино на этот раз была пуста, видимо, розы сегодня днем завяли, и девушка сразу избавилась от них.

Некоторые женщины могли хранить дома слегка увядшие цветы, мисс Лора – нет.

Это, наверное, как слегка несвежее мясо. Одни его охотно приготовят и съедят, а другие – выбросят.

Уважение к себе воспитывается в первую очередь, когда есть пример перед глазами. Похоже, мать мисс Лоры всегда выбрасывала зачахшие розы.

Эта юная, привлекательная особа интересовала директора не как женщина, но как личность. Как набор привитых ей стереотипов и взглядов на многие вещи.

– Я выхожу в коридор, – неожиданно заявила мисс Лора.

– Какие на ощупь ваши волосы?

– Они мокрые.

– Замечательно. Теперь, когда будете проходить мимо палаты Эриха, дайте мне знать…

– Прохожу.

– Замрите, мисс Лора!

Девушка, сидевшая на стуле возле директора, вдруг затаила дыхание.

– Можете дышать, но не шевелитесь.

– Не шевелюсь.

– Что вы сейчас видите в комнате Эриха Бэля? Внимательно присмотритесь!

– Ничего.

– В комнате есть люди?

– Нет.

– Окно открыто?

– Нет, оно закрыто.

– Желтые кроссовки стоят у кровати?

– Да. Кроссовки есть. Старые, потасканные, неприятные…

– Теперь вы видите на кровати записку?

– Да. Есть белый лист.

– Прекрасно. Что еще изменилось в комнате? Присмотритесь, пожалуйста.

– Ничего не вижу. А, нет…

Девушка замолчала.

– Что не так?

Сердце директора застучало с невероятной силой.

– Запах. Сигаретный дым доносится из комнаты.

– Да, совершенно верно. Хорошо, мисс Лора, можете идти дальше. Кто-то, кроме вас, есть в коридоре?

– Да.

– Кого вы видите?

– Главврач идет мне навстречу вместе с незнакомым мужчиной.

– Понятно. Может быть, кто-то еще?

– Нет, больше никого нет.

– Мисс Лора, когда я досчитаю до одного, вы проснетесь, откроете глаза. Вы почувствуете себя очень хорошо после пробуждения. В вашем уме будет тот вопрос, который вы задали мне перед сном: «Как вы стали директором?» Вы же помните этот вопрос?

– Да.

– Хорошо. Девять. Восемь. Семь.

Мужчина сел на прежнее место и смотрел на закрытые веки девушки. Было важно, чтобы после пробуждения она посмотрела в его глаза. Словно этого перерыва и не было.

– Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один…

Мисс Лора открыла глаза и внимательно посмотрела на директора.

– Ну?

– Что? – переспросил он.

– Почему вы замолчали?

– Я подумал, что не стоит рассказывать своим пациентам, как я стал директором, это неправильно.

– Вот как? – девушка улыбнулась. – Честно сказать, вы не очень похожи на директора, скорее – на социопата.

– Разве директор психиатрической лечебницы не может быть социопатом?

– Не знаю, вы не похожи на манипулятора. Хотя и далеки от…

– От чего, мисс Лора? Прекратите говорить загадками.

– От эмоций других людей.

– Я прекрасно разбираюсь в чувствах.

– Да неужели? И в каких же, например, чувствах вы разобрались?

– Во многих. Например, сигара любит, чтобы ее вдыхали в тишине. Тишина, в свою очередь, любит сигаретный дым, молчание и полное отсутствие мыслей. Мысли отвлекают тишину и портят вкус сигары.

Мысли губят сильнее наркотического яда. Наркотический яд портит кожу.

– Это очень интересно, директор. Но я у вас спросила о чувствах.

– Миссис Норис испытывает патологическую и извращенную любовь к собственным детям. Это заставило ее породить на свет одного реального, по ее мнению, человека, мужчину, которого, к сожалению, видит только она одна. Но я охотно верю, что она может его видеть.

– И что это за извращенная любовь?

– Ничего удивительного, самая обыкновенная ненависть. Подобна смердящей воде в вазе с увядшими розами. Кстати, где ваши розы?