Движение в сторону намеченной цели осложнил тот факт, что рулить всю дорогу по понятным причинам приходилось мне, а маятник наших с котом отношений как раз качнулся в сторону экстемума любви. Да, я стал его лучшим другом, спасителем и кошачьим пророком после того, как мужественно влез на стремянку и при помощи рукоятки швабры спихнул могучие, подобные грозовой туче телеса Филиппа с ветки, потому что покидать насиженное дерево обезумевший от ужаса кот никаким другим способом не соглашался. Мягко приземлившись на руки Виктории, наш инженер оросительного промысла интерпретировал эту ситуацию как чудесную, назначив меня своим спасителем и новым благодетелем. Как только мы уставали слушать его вопли и выпускали из переноски, кот бросался мне на грудь, голову и шею – куда мог дотянуться, – и приклеивался намертво, демонстрируя, как глубоко благодарен и как безопасно чувствует себя, прикидываясь средневековым париком или пыжиковым боа.

Более-менее притих Филипп лишь на подъездах к Ставроподольску, когда в очередной раз, оглушив нас своим ором, был выпущен из переноски и счастливо забился под водительское сиденье.

– Кажется, все, – проговорила Виктория шепотом, после того, как кот нашел в себе силы помолчать пару минут подряд.

– Если бы все, – хмыкнул я. – Это только начало путешествия, представляешь, что будет дальше.

– Ну хоть передышка. – Вика достала материалы дела. – Сейчас введу тебя в курс. А то ты в этот раз почти вслепую едешь.

Это было сущей правдой. Мало того, я, снова никого не предупредив, был вынужден оставить учебу, так еще и уехал, не оговорив поездку с Инной, на ее машине. Так что кошки скребли меня сегодня не только в буквальном, но и в фигуральном смысле – на душе было неспокойно. Но чего ни сделаешь ради того, чтобы помочь любимой тетке, которая, в свою очередь, обещала помочь тебе. Лучший вид семейной взаимовыручки.

– На данный момент в деле по маньяку имеются три найденных трупа, не связанных между собой, – проговорила Виктория, уткнувшись носом в бумаги. – Журналист, нотариус и директор сети заправок «Злой Горыныч». Как обнаружилось, некто любитель справедливости написал на этих людей жалобы в следующие инстанции: в министерство культуры области на журналиста, в прокуратуру на нотариуса и в регпалату о незаконном строительстве заправки вблизи жилых домов на директора «Злого Горыныча». На то, что все эти преступления совершены одним человеком, указывает наличие писем и почерк убийцы. Во-первых, все три нападения сделаны сзади, жертв подстерегали ночью в безлюдных местах, убийца хорошо ориентируется в городе, выбирает места, которые плохо просматриваются и не снабжены видеокамерами. Журналист зарезан, нотариуса ударили тяжелым предметом по голове, на директора заправок скинули с крыши кирпич.

– Для осуществления нападений убийце требовались недюжинная сила и хотя бы минимальная физическая подготовка, – заметил я.

– Нет сомнений в том, что это молодой или средних лет мужчина, – кивнула Вика. – К тому же свидетели – жители элитного поселка в черте города, в котором был убит нотариус, подтвердили, что видели незнакомца в темной неприметной одежде, роста чуть выше среднего, которого успели срисовать камеры на выходе из поселка, но человек был в капюшоне, поэтому других особых примет пока нет. – И Виктория продолжила рассказ: – Жервы друг с другом незнакомы, контактов между ними не было. Нотариус заправлялся на заправке «Злой Горыныч», так как она была недалеко от его дома. Но это ни о чем не говорит. С учетом писем по совокупности, скорее всего, наши трое убитых стали жертвами маньяка с искаженным чувством справедливости. На Алексея Шляпника указывает тот факт, что он написал несколько писем, подписываясь собственным именем. Первое письмо в городскую администрацию прям классика. Вот оно, – Вика откашлилась и зачитала: – Сообщаю о том, что меня и жителей моего дома облучают со станции сотовой связи. Устанавливая на крыше. Протягивая антенны. Гигантские усилители и экранирующие поверхности. Прошу принять меры, с уважением. А. В. Шляпник (адрес, телефон для связи).

– Это все? – удивился я лаконичности письма в сопоставлении с письмами-жалобами на журналиста и нотариуса.

– Все. Зато парцелляция с нарушением синтаксиса есть. Второе письмо Шляпник написал в прокуратуру о том, что председатель ТСЖ взяточник, нагревший карман на том, что пустил на крышу операторов сотовой связи. Третье письмо было адресовано самому председателю ТСЖ о том, что мусор вовремя не вывозится.

– Председатель ТСЖ жив? – поинтересовался я.

– Ни жив ни мертв со страху ввиду последних событий. Взял отпуск за свой счет и уехал с семьей, никому не сказав куда, но в четырех подъездах начались активные ремонтные работы.

– А на кого-то из тех троих убитых Шляпник писал жалобы?

– Не обнаружено. Но зато в дневнике у Шляпника одна из последних записей – это проклятия журналисту Веневитинову с требованием закрыть программу, которая живет за счет грязных скандалов, унижения, оскорбления достоинства людей и к тому же сама является плагиатом.

– Плагиат у Шляпника?

– Этого он не пишет, к сожалению. Только возмущается и заявляет: «Я – великий разоблачитель и убийца зла во имя справедливости».

– А ты сама как считаешь, это Шляпник или нет?

Виктория задумалась, долго смотрела, как лениво колышется за окном белоснежное море российской равнины, будто мы не несемся по трассе со скоростью сто десять, а мирно идем по бесконечной водной глади на тихоходном кораблике в полный штиль.

– Сложный вопрос, знаешь ли, – наконец ответила она и включила видео, где Шляпник разговаривал со своим лечащим врачом.

– Вы слышите голоса? – тихо спрашивал доктор.

– Да, иногда. Когда мне очень плохо.

– Что это за голоса?

– Разные.

– Это люди говорят?

– Да, разные люди.

– Что они говорят?

– Разное.

– О чем?

– О том, как их обижают.

– Что они говорят об этом?

– Разное. Мужчины, женщины, дети… Разное. Потому что несправедливость кругом. Несправедливость – имя этому миру.

– Эти люди вас о чем-то просят?

– О помощи.

– Как они просят помочь?

– Писать об этом.

Разговор длился еще несколько минут. Ни в чем другом, кроме написания писем, Шляпник не признавался, отвечал он с большими паузами, то ли с неохотой, то ли без интереса. Я вел машину и не мог разглядеть, как он выглядит. Краем глаза увидел кудрявую шапку рыжих волос.

Мы остановились на заправке, купить снеков и кофе. Оказывается, у кофеманки Вики уже имелись любимые кофейные автоматы по пути следования в Ставроподольск.

– Заболевание Шляпника в стадии обострения проявляется в том, что он становится одержим некоей мегаидеей, называет себя последним оком истины, ПРАВДОРУБОМ, который выведет на чистую воду погрязший в грехах Ставроподольск, – начала Виктория, устроившись поудобнее с чашкой в руке и с удовольствием закусывая кофе сладкими яблочными чипсами из пакета. – Ни в своих возможностях, ни в своей избранности он не сомневается. В возрасте двадцати двух лет Шляпнику поставили диагноз «шизофрения». Когда же в деле появились письма от разных людей, то диагноз пытались скорректировать. Предполагали даже диссоциативное расстройство, это когда в сознании больного сосуществует несколько разных личностей. Эту тему неплохо описал Даниел Киз в документальном романе «Множественные миры Билли Миллигана».