– Филюхер, поздравляю, похоже, не ты будешь главным нашим геморроем в этом путешествии. Есть специалисты и покруче тебя!

Первое, что увидели мы с Викой, подходя к зданию университета города Ставроподольск, – огромный фиолетовый плакат, на котором значился логотип университета, чуть ниже шрифтом «Ижица» было выведено «ГОД ГОГОЛЯ», а под портретом Николая Васильевича красовалась цитата, впрочем, без указания, из какого именно произведения:

«И это все происходит, думаю, оттого, что люди воображают, будто человеческий мозг находится в голове; совсем нет: он приносится ветром со стороны Каспийского моря».

Мы с теткой переглянулись. Цитата из «Записок сумасшедшего» смотрелась прямо в кассу, если учесть то предложение, с которым мы намеревались заявиться сейчас на кафедру, но для празднования Года Гоголя в университете эти слова представлялись немного странными. К тому же из-за отсутствия источника цитаты создавалось чувство, будто слова принадлежат самому Николаю Васильевичу, а не сходящему с ума его герою Поприщину. Да и вообще – где Гоголь, а где Ставроподольск? Диканька, Нежин, Санкт-Петербург, Москва, Рим могли бы претендовать на проведение у себя Года Гоголя, но какое отношение имеет к Николаю Васильевичу этот промышленный город на Средней Волге, который, кажется, и не существовал во времена автора «Мертвых душ»?

Следующий плакат был оформлен в той же стилистике, только фон оказался теперь не фиолетовый, а голубой. Надпись гласила:

«Он не принадлежал к числу тех стариков, которые надоедают вечными похвалами старому времени или порицаниями нового. Он, напротив, расспрашивая вас, показывал большое любопытство и участие в обстоятельствах вашей собственной жизни, удачах и неудачах, которыми обыкновенно интересуются все добрые старики».

– А это откуда? – поинтересовался я, но Виктория, как и я, не имела ни малейшего понятия. Откровенно говоря, эти слова вообще не ассоциировались с Гоголем. Так мог написать кто угодно: Тургенев, Аксенов, да хоть бы Устинова. Но слава современным поисковикам! – Гугл сопоставил дословно, и выяснилось, что цитата все-таки гоголевская, из «Миргорода», к тому же обрезанная на середине.

Следующий плакат, также приуроченный к Году Гоголя в университете и также фиолетовый, был краток:

«Как ни глупы слова дурака, а иногда бывают они достаточны, чтобы смутить умного человека».

– Гм, снова про дураков. Однако намечается тенденция, – Виктория на секунду задержалась и отправилась дальше.

Дальше шел снова голубой плакат и снова «Записки сумасшедшего»:

«Отчего я титулярный советник и с какой стати я титулярный советник? Может быть, я какой-нибудь граф или генерал, а только так кажусь титулярным советником?»

– Какое необычное у них тут отношение к творчеству Николая Васильевича, – проговорила Виктория, оглядывая здание и территорию вокруг.

К слову, само здание тоже было необычным. Ни тебе университетских колонн, ни даже хотя бы советской бетонно-стеклянной высотки. Филологический факультет вместе с отделением журналистики и пиара занимали небольшое буквой «П» выстроенное здание, напоминавшее типовой детский садик. Впрочем, стоило присмотреться и в глубине паркового квадрата, образованного кустами шиповника, стали заметны остатки детской площадки. Остов ракеты, грустно накренившийся и смотрящий в серый просвет неба между двумя скучными типовыми пятиэтажками, и остатки песочницы, которую уже много лет никто и не думал наполнять песком.

Мы вошли в здание. Внутри тоже были установлены два плаката: фиолетовый и голубой. Виктория остановилась рядом. Фиолетовый сообщал:

«Грешки грешкам – рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело».

А на голубом плакате красовалось:

«Да, таков уже неизъяснимый закон судеб: умный человек – или пьяница, или рожу такую состроит, что хоть святых выноси».

Если от предыдущих цитат у нас осталось ощущение, что они выхвачены наугад, первые попавшиеся, то, по крайней мере, две последние цитаты опознать удалось без помощи гугла. Это был, конечно, «Ревизор».

– Вика, что за ерунда? – Я показал на экран.

– Что тут у них творится? Я бы скорее так поставила вопрос, – задумчиво сказала Виктория, оглядывая холл, куда, вопреки обещаниям, никто не вышел нас встречать.

Обратиться тоже было не к кому. Рядом с турникетами на входе восседали две вахтерши с заспанными недовольными лицами, которые смотрели на нас с таким подозрительным выражением, что ни у меня, ни у моей спутницы не осталось ни малейших сомнений в том, что нас без удостоверений сотрудников не пропустят. Гневный отказ уже повис в воздухе, словно нож гильотины над особо опасным преступником.

– Что будем делать? – поинтересовался я у Виктории, стараясь не смотреть в сторону вахты.

– Как заведующую зовут? – так же шепотом поинтересовалась она, и по моей холке пробежался леденящий взгляд добросовестных охранниц, которые, наверное, видели свою миссию в том, чтобы собственной живой силой подкреплять ненадежную электронную силу пропускного механизма.

– Ларькова Людмила Ивановна.

Виктория вытащила из сумки телефон.

– Людмила Ивановна, – громко и слишком поспешно проговорила она в трубку. – Мы тут внизу… А, просто сказать, что мы на кафедру?..

Вахтерши обменялись ироничными взглядами. Слово «просто» явно не коррелировало с их представлением о собственных должностных инструкциях. Но дамы пока еще не все знали о возможностях слова в устах профессионального филолога.

Откинув волосы назад, как в клипе группы «Ленинград» про штаны и лабутены, моя тетка с лучезарной улыбкой ринулась в бой:

– Сударыни! Вы, кажется, единственные здесь люди, которые все знают и все действительно понимают. Помогите нам с коллегой, пожалуйста!

Услышав такое обращение, дамы несколько опешили и следующий пассаж восприняли молча, я бы сказал, почти некритически:

– Нас пригласила для консультации госпожа Ларькова, заведующая кафедрой современного русского языка и литературы, но тут у вас вон что творится. – Виктория выразительно кивнула в сторону плакатов и улыбнулась еще шире. – «Год Гоголя»! Все с ног сбились. Такое событие! Помогите, пожалуйста, разобраться нам в этом гоголе-моголе, скажите, куда идти! Без вашей помощи мы совсем пропадем, а мы ведь из другого города приехали, такая дорога. Вы не представляете – еще и пурга поднялась…

Через пару минут, светски обсуждая с дамами дураков и дороги, – вон и Гоголь еще про них писал, резонно заметила приятная во всех отношениях более полная вахтерша, – мы уже миновали турникет и знали даже чуточку больше, чем намеревались узнать.