— В самом деле?

— У меня на его счет складывается такое впечатление, — сказал Марк. — Я не могу это объяснить, но…

Дверь на верхней лестничной площадке открылась: это была Кристина. Она вышла, взглянув вниз.

— Эмма? Я подумала, если ты…

Она остановилась, увидев Марка, они уставились друг на друга так, что у Эммы возникло чувство, словно она полностью исчезла.

— Я не хотела вам мешать, — сказала Кристина, но она все еще смотрела на Марка, и он не отрывал от нее взгляда, словно они были все еще безнадежно связаны друг с другом.

Марк встрепенулся, словно отгоняя наваждение или грезы.

— Все в порядке… я должен поговорить с Друзиллой. — Он спустился по лестнице и скрылся из виду, исчезнув за поворотом коридора. Кристина отступила и впустила Эмму в комнату. Теперь казалось, что того момента с Марком и вовсе никогда не было, хотя Эмма просто изнывала от желания спросить об этом.

— Марк будет нуждаться в тебе, — снова сказала она, и Кристина переплела руки на коленях.

— Марк, — сказала она и остановилась. — Я не знаю, о чем думает Марк. Если он, конечно, не злиться на меня.

— С чего бы это ему злиться на тебя?

— Из-за Кирана, — сказала она. — Все закончилось не слишком хорошо, и теперь Киран находится столь далеко, в Некроситете, по моей вине.

— Ты не разлучала его с Кираном, — запротестовала Эмма. — Во всяком случае, благодаря тебе они дольше были друг с другом. Помнишь о горячем фейском тройничке?

Кристина закрыла лицо руками.

— Мгмугмугам, — сказала она.

— Что?

— Я сказала, — повторила Кристина, отнимая руки от лица, — что Киран прислал мне записку.

— В самом деле? Как? Когда?

— Этим утром. В желуде. — Кристина передала Эмме небольшой кусочек бумаги. — Она не слишком то содержательная.

Леди Роз,

Несмотря на то, что в Некроситете холодно, а Диего весьма скучен, я все равно глубоко благодарен вам за то, что вы сочли мою жизнь достаточно важной, чтобы сохранить ее. Вы столь же добры, сколь и прекрасны.

Мысленно с Вами.

Киран.

— Почему он прислал тебе это? — Эмма вернула записку Кристине, покачав головой. — Это странно. Он очень странный!

— Думаю, он просто хотел поблагодарить меня за план побега, — запротестовала Кристина. — Вот и все.

— Фейри не любят благодарить людей, — сказала Эмма. — Это романтическая записка.

Кристина покраснела.

— Это все из-за того, как изъясняются фейри. Это не имеет значения.

— Когда дело касается фейри, — мрачно сказала Эмма, — Все имеет значение.

* * *

Дрю проигнорировала стук в дверь. Это было не сложно… с тех пор, как Ливви умерла, у нее возникло ощущение, словно она оказалась под толщей воды, и все вокруг происходит где-то в отдалении, далеко над поверхностью. Слова, казалось, были отголосками, и люди были неясными пятнами, которые приходили и уходили, как мерцания солнечного света или тени.

Иногда она говорила сама себе: Ливви, моя сестра Ливви, мертва.

Но эти слова тоже не внушали ощущения реальности случившегося.

Даже наблюдение за погребальным костром было похоже на событие, которое происходило с кем-то другим.

Она посмотрела в окно. Демонические башни мерцали, словно осколки красивого стекла. Дрю ненавидела их… каждый раз, когда она оказывалась в Аликанте, случалось ужасное. Умирали люди. Хелен отправили в ссылку.

Она села на подоконник, все еще держа в руке свернутую футболку. Хелен. Они так долго все вместе желали возвращения Хелен. Это была семейная цель, как желание вернуть Марка или окончание Холодного мира, или чтобы Джулс был счастлив, и эта вечная тревожная складка между его бровями наконец-то исчезла. Но теперь Хелен вернулась. Она вернулась, и она, очевидно, собиралась взять на себя ответственность вместо Джулса.

Хелен будет заботиться о вас, сказал он. Как будто он мог просто уйти от этого, а Хелен вот так просто взять все на себя, как будто они не были семьей, а просто небрежно сброшенными копейками. Или песчинками. Вы относитесь ко мне как к песчинке, подумала она. И представила, что произойдет, если она скажет об этом Джулсу. Но она не могла. С тех пор, как Ливви умерла, его беспокойная ямочка ушла из-под бровей, сменившись пустым взглядом, который был в тысячу раз хуже.

Возвращение Марка назад было одним делом. Марк был счастлив быть с ними, даже когда он был странным и говорил странные фейрийские вещи, он сказал Друзилле, что она прекрасна, и он пытался готовить, хотя и не умел. Но Хелен была тонкой, красивой и далекой; Дрю вспомнила, когда Хелен отправилась в Европу на период ее учебного года с пренебрежительным взмахом руки и стремлением уйти, что было похоже на пощечину. Она вернулась с Алиной, сверкающей до блеска, но Дрю никогда не забывала, как она была рада, когда покидала их тогда. Думаю, она не захочет смотреть со мной фильмы ужасов и есть карамельную кукурузу. Вероятно, она не ест ничего, кроме лепестков цветов. Она не собирается ничего узнавать про меня, и она не станет даже пытаться. Развернув футболку, которую держала в руках, она достала нож и записку, которую Джейми Роцио Розалес дал ей в Лондоне. Она так много раз читала ее, что бумага истончилась и истерлась. Она склонилась над ней, свернувшись калачиком на подоконнике, в то время, как Марк напрасно стучался в дверь и звал ее по имени.

* * *

Дом отзывался гулким эхом.

Поездка туда и обратно к порталу в Гарде была хаотичной: Тавви жаловался, Хелен отчаянно расспрашивала Джулиана о повседневной работе Института и о странном электричестве, которое проскакивало между Кристиной и Марком, Тай же делал нечто странное со своим телефоном. На обратном пути Диана милостиво нарушила молчание между Эммой и Джулианом, беседуя о том, собирается ли она продавать оружейный магазин на Флинтлок-стрит. Эмма готова была поспорить, что Диана прилагает все усилия, чтобы избежать неловких пауз в разговоре, но она все равно была ей благодарна за это.

Теперь, когда Диана ушла, Эмма и Джулиан молча поднялись по ступенькам дома над каналом. Несколько охранников были размещены вокруг площади, но она все равно ощущалась пустой. Этим утром дом был полон людей; теперь же здесь были только она и Джулиан. Он сдвинул задвижку на парадной двери и повернулся, чтобы подняться по лестнице, не сказав ни слова.

— Джулиан, — сказала она. — Нам нужно… мне нужно поговорить с тобой.

Он остановился, положив руку на перила. Он не стал поворачиваться, чтобы взглянуть на нее.

— Разве это не клише? — сказал он. — «Нам нужно поговорить?»

— Да, и именно поэтому я изменила его на «Мне нужно поговорить с тобой», в любом случае, это факт, и ты знаешь об этом, — сказала Эмма. — Тем более, что мы собираемся побыть наедине друг с другом в течение следующих нескольких дней. И должны вместе встретиться с Инквизитором.