– При чем тут моя сестра? – ответил он и усмехнулся.

– Ну а кто тогда? Кто, кто, кто?!

– Пойдем. – Николай в полумраке нашарил ее руку. – Я отведу тебя в гостиницу.

– Опять в гостиницу! – в отчаянии закричала девушка. – Да сколько же можно! Что я, маленькая, что ли, чтобы меня за ручку таскали туда-сюда? Неужели ты совсем ничего ко мне не чувствуешь?! – И замерла, проговорившись.

Коля стоял к ней вполоборота, на его лицо падал свет из окна на первом этаже. На миг Ладе показалось, что лицо это будто искажено болезненной судорогой, стало чужим и некрасивым.

– Чувствую, – кривя губы, ответил на ее вопрос Николай. – Всегда чувствовал, с той нашей первой встречи. Это ты хотела услышать? Теперь пойдешь домой?

– Нет!

– Прекрасно! Что еще ты хочешь обсудить?

– Ника, я знаю про твою сестренку! – отчаянным голосом закричала девушка. – Мне тетя сегодня все рассказала. Скажи, из-за нее ты так меня ненавидишь?

– Я тебя не ненавижу.

– Нет, ненавидишь, ненавидишь! И ты имеешь на это право! Только скажи: если бы не было этого кошмара, как бы ты ко мне тогда относился? Мне важно знать! – глотая слезы, выкрикивала Лада.

Свет стал еще ярче – на первом этаже приотворилось окно.

– Эй, молодежь, хватит орать под окнами! – прохрипел мужской голос.

Николай поймал Ладу за руку и потащил прочь от дома. Девушка молча вырывалась. Посреди детской площадки ей удалось намертво уцепиться за перила детской горки.

– Да я не в гостиницу тебя волоку! – только тогда разъяснил ей парень. – Пойдем, погуляем по набережной, хочешь, посидим где-нибудь? Только успокойся, ладно?

Лада успокаиваться не желала – когда Николай волновался о ней, он сразу переставал выглядеть чужим и отстраненным. Поэтому продолжала всхлипывать и тяжело вздыхать, пока он вел ее по направлению к той дорожке сквера, где всего несколько дней назад состоялась их первая встреча.

Кажется, распогодилось, тучи медленно уползали за Волгу. Николай укутал девушку в свою куртку и усадил на скамейку. Они молчали, только всхлипы Лады нарушали влажное, глухое молчание этого безлюдного места. А потом Коля спросил:

– Что еще тетушка тебе рассказала?

– Ну, она говорила про твою мать, – испуганно зачастила Лада. – Но я сама помню день отъезда, и как она бежала за нами, как хватала брата за руки. И как приезжала в Питер, я, кажется, тоже помню. Тетка отсылала нас к соседям и запрещала оттуда уходить. А еще тетя сказала, что ты писал ей письма. Но она не отвечала, потому что, потому что… ну что она могла тебе ответить? Ведь мы ничего не знаем о твоей сестренке!

Николай молчал, и это пугало ее еще больше. Она готова была нести любую чушь, лишь бы не висело между ними подобное железобетонное молчание.

– Папа этого не хотел, – снова забормотала девушка. – Он специально ждал, когда твой отец останется в доме совсем один. Я уверена. Но он почему-то ошибся…

– Я знаю, – спокойным голосом перебил ее Николай. – Эта я виноват, что в тот день Лиля оказалась в доме.

– Ты? – поразилась Лада. – Почему опять ты?

– Отец тогда решил отправить нас с матерью на Кипр, на две недели. Думаю, мы ему просто наскучили и он хотел пожить в одиночестве. Или… у него были дела, при которых нам не стоило присутствовать. Мама не слишком радовалась: Лиля была уж очень мала для такой поездки. Даже готова была оставить сестренку дома с Ниночкой – ей она полностью доверяла…

– Подожди, Ниночка – это няня твоей сестренки? – В памяти Лады воскрес образ молодой девушки с ребенком на руках.

– Ну, мы с Маринкой тоже считали ее своей няней, – отозвался Николай. – Уложив Лилю, она приходила к нам и играла с нами во все наши любимые игры. Водила на прогулки. Мама требовала, чтобы мы звали ее по имени-отчеству, но для нас она была именно Ниночкой. Даже Маринка неплохо к ней относилась, не шпыняла, как прочую прислугу. Ниночка должна была лететь с нами. Самолет был в полдень, а за завтраком разразился скандал. Из-за совершенной ерунды: я закашлялся и вытер рот ладонью. Отец начал орать, почему у меня нет носового платка. Я ответил, что забыл его в своей комнате. Отец сказал: замечательно, отправляйся в свою комнату и сиди там со своим забытым платком две недели. За границей такому дикарю нечего делать.

Тут мама совсем растерялась. Ее очень испугало, что я останусь в доме один с отцом. Горничной у нас тогда не было, и за мной просто некому было присматривать, кормить и все такое. И тут Ниночка матери сильно подыграла. Она держала Лилю на руках и вдруг засуетилась, потрогала ей лобик и объявила, что ребенок, кажется, заболевает. Отцу все это уже порядком надоело, он махнул рукой, и на Кипр улетели только мама с Мариной.

На следующий день меня ждал еще один скандал с отцом. За обедом он начал говорить, что я совершенно не умею себя вести и что он больше не намерен держать в доме ходячий позор. И потому он определил меня в закрытую школу в Лондоне. Занятия там уже начались, и завтра он меня туда отправит. Сказал еще, чтобы я не надеялся, будто мама приедет с курорта и вытащит меня из той школы: она даже адреса моего знать не будет. А потом долго и с удовольствием расписывал, как тамошние учителя не церемонятся с детишками и какими методами прививают им хорошие манеры. Я сидел и думал только о том, как бы не разрыдаться. Ниночка под столом держала меня за руку. А потом мы разошлись по комнатам, и я немедленно начал готовить побег.

– Это был тот самый день, да? – трясясь, спросила Лада.

Николай, вместо ответа, обнял ее за плечи и застегнул ворот куртки у нее под подбородком. И продолжал свой рассказ:

– Я не собирался насовсем убегать из дома. Хотел только спрятаться где-нибудь и дождаться возвращения мамы. Я был уверен, что она не позволит отдать меня в ту ужасную школу. Поэтому взял минимум вещей. Ночью спустился на кухню, сделал себе пару бутербродов. Потом стал думать, как выбраться. Дом наш не запирался, выйти во двор не составляло никаких проблем. Но двор окружала высокая ограда, а на воротах сидел охранник. Поэтому я сразу побежал за дом. Решил забраться на дерево и оттуда уже спрыгнуть на свободу. Когда залез, то увидел, что расстояние до земли намного больше, чем я представлял, да еще нужно было исхитриться так прыгнуть, чтобы не зацепиться за колючую проволоку, которая была натянута поверх ограды. Поэтому я надолго там застрял.

Я сидел, примеривался, и вдруг – запах дыма. Оглянулся на дом и увидел, что одна стена полыхает. Я свалился с дерева, побежал к дому, хотел войти – но ступеньки тоже были охвачены пламенем. Тогда я побежал в будочку охранника, позвать его на помощь. Вбежал – пусто. Телефон валяется на полу, трубка оторвана. Я снова бросился к дому. Он пылал уже со всех сторон.

И тогда я увидел, что во дворе находится чужой человек, мужчина. Он приставил к балкону второго этажа лестницу и карабкался по ней. А по балкону металась наша Ниночка с Лилей в руках. Мужчина почти добрался до нее, но тут верхняя опора лестницы, видно, прогорела, и он упал вниз, в огонь. А через секунду раздался взрыв. Я закричал, вдохнул в себя гарь – и отключился. Когда пришел в себя, во дворе уже никого не было, да и дома нашего не было тоже…