устройство мира. Американский президент говорил о том, что необходимо создать такую организацию, которая смогла бы обеспечить длительный мир после войны. Сталин поддержал идею создания мировой организации, которая должна быть основана на принципах Объединенных Наций.

Об объединении усилий США и Великобритании в области создания атомной бомбы Рузвельт и Черчилль не сказали Сталину ни слова. Зато вечером 30 ноября в британском посольстве был устроен торжественный прием по случаю дня рождения Черчилля. Сталин прибыл на прием в парадной маршальской форме, его сопровождали Молотов и Ворошилов. Он подарил Черчиллю каракулевую шапку и большую фарфоровую скульптурную группу на сюжет русских народных сказок. Рузвельт преподнес британскому премьеру старинную персидскую чашу и исфаганский ковер. На приеме было много тостов, но один запомнился всем. Президент США сказал: «В то время, как мы здесь празднуем день рождения британского премьер-министра, Красная Армия продолжает теснить нацистские полчища. За успехи советского оружия!»

К вечеру 1 декабря в Тегеране похолодало. В горах Хузистана внезапно выпал снег, метеоусловия резко изменились. Это вынудило Рузвельта поторопиться с отлетом из иранской столицы. В спешном порядке был согласован текст заключительной декларации. Торжественной церемонии ее подписания не проводили. Подписи под этим важнейшим документом, как писал потом переводчик Сталина В. Бережков, собирали методом опроса. Каждый из главных участников конференции в отдельности наскоро поставил свою визу. «У нас в руках, – писал Бережков, – остался изрядно помятый листок с подписями, сделанными карандашом». Внешний вид листка никак не гармонировал с содержанием документа, который стал известен всему миру как Тегеранская декларация трех держав. В этой декларации говорилось, что участники конференции согласовали планы уничтожения германских вооруженных сил и пришли к полному соглашению относительно масштаба и сроков операций, которые будут предприняты с востока, запада и юга. «Закончив наши дружественные совещания, – заявляли Рузвельт, Сталин и Черчилль, – мы уверенно ждем того дня, когда все народы мира будут жить свободно, не подвергаясь тирании, и в соответствии со своими различными стремлениями и со своей совестью…»

В письме Рузвельту 6 декабря 1943 года Сталин, отмечая успех Тегеранской конференции и особое значение ее решений, писал: «Надеюсь, что общий враг наших народов – гитлеровская Германия – скоро это почувствует». Позже Рузвельт говорил, что Сталин настойчиво отстаивал позиции СССР по каждому вопросу. «Он казался очень уверенным в себе», – особо подчеркивал американский президент.

Если бы немцам удалось сорвать встречу, устранить хотя бы одного из лидеров, то история бы пошла совсем по другому пути. Однако все случилось так, как записано в учебниках: 6 июня 1944 года союзники высадились в Нормандии, а 10 октября 1946 года открылась первая Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций.

После Тегерана. Ялта

Политические и общественные круги США встретили результаты Тегеранской конференции, в своем подавляющем большинстве, с одобрением. «Большая тройка» достигла в Иране полного согласия», «Союзники клянутся предпринять трехстороннюю атаку», – гласили огромные заголовки американских газет. Как доверительно сообщал Громыко министр почт Фрэнк Уолкер, входивший в ближайшее окружение президента Рузвельта, «итоги конференции высоко оцениваются американским правительством. Конференция показала, что существуют реальные возможности для сотрудничества между США и СССР не только во время войны, но и в послевоенный период».

Сам Рузвельт некоторое время после Тегерана болел, так что Громыко встретился с ним только в начале февраля наступившего 1944 года.

– У меня установились хорошие отношения с маршалом Сталиным, – тут же сообщил советскому послу американский президент.

Потом он вкратце рассказал Громыко, как проходила конференция, хотя тот уже хорошо знал все подробности. Однако мнение Рузвельта по различным моментам встречи в верхах было крайне важным для правильного выстраивания советско-американских отношений, поэтому Громыко внимательно отмечал все нюансы этого рассказа.

– Для достижения согласия приходилось иногда нажимать на Черчилля, который довольно медленно поворачивался, но все-таки повернулся в нужную сторону – в сторону поиска взаимоприемлемых договоренностей. И мы их нашли, – говорил президент, одаривая собеседника своей знаменитой «рузвельтовской» улыбкой, которая яснее всяких слов давала понять, какой трудный партнер английский премьер, сколько хлопот он доставлял не только советской стороне, но и своему американскому союзнику.

Через год, в феврале 1945-го, когда состоялась вторая историческая встреча «Большой тройки», на сей раз на территории СССР – в освобожденной от фашистов Ялте, Громыко и сам убедился, как по-разному реагируют на заявления и высказывания Сталина американский президент и английский премьер-министр. Если Рузвельт неизменно спокойно и с пониманием, то Черчилль – со столь же неизменно строгим лицом, а то и с выражением плохо скрытого недовольства. Черчилль пытался скрывать свои чувства, но его выдавало количество выкуренных сигар – когда он был недоволен, количество окурков резко возрастало. Сталин тоже не скрывал своего расположения к Рузвельту, возможно, из-за его тяжелого физического состояния, но, скорее всего, все же из-за его политической позиции, сильно отличавшейся от позиции Черчилля.

Перед Ялтой британская и американская делегации встретились на Мальте; это, однако, не сняло противоречий между ними. Рузвельт был твердо намерен вести сотрудничество с Советским Союзом. По его мнению, СССР, в отличие от Великобритании, не был империалистической державой, а ликвидацию колониальной системы демократ Рузвельт считал одним из приоритетов послевоенного урегулирования. Поэтому ему приходилось вести сложную дипломатическую игру: с одной стороны, Великобритания продолжала оставаться ближайшим союзником США и атомный проект разрабатывался с ведома Лондона, но втайне от Москвы; с другой стороны, советско-американское сотрудничество, на взгляд президента, позволяло осуществлять глобальное регулирование системы международных отношений.

Встреча руководителей трех великих держав состоялась в бывшем царском Ливадийском дворце в период, когда наконец-то был открыт второй фронт в Западной Европе, когда в результате наступления Красной армии и высадки союзных войск в Нормандии военные действия были перенесены на германскую территорию и война против фашистской Германии вступила в завершающую стадию. Все было обставлено очень торжественно, и всем присутствовавшим на конференции было ясно, что они присутствуют на событии исторического значения, что решения, принимаемые здесь, будут иметь огромное значение для будущего всего мира.

Первое заседание началось с рассмотрения военных вопросов, доклад о положении на советско-германском фронте делал входивший в советскую делегацию заместитель начальника Генерального штаба Красной армии генерал армии Антонов. К этому времени советские войска вышли к Одеру, заняли Силезский промышленный район, за восемнадцать дней прошли с боями свыше пятисот километров. Наступление было предпринято раньше запланированного срока в ответ на просьбу союзников о помощи, которые на Западном фронте сражались гораздо менее успешно – в январе в связи с прорывом немецких войск в Арденнах там сложилось весьма тревожное положение. Поэтому помощь союзникам наши войска оказали немалую – гитлеровцы уже начали перебрасывать свои дивизии с Западного фронта на Восточный. В зале стояла полная тишина, с сосредоточенным вниманием слушал слова переводчика Рузвельт,