Когда Саша наконец ушла в другую комнату и включилателевизор, Маня позвонила Елизавете Платоновне, узнать, видела ли тадомработницу Кр-мова.

Нет, — сказала Елизавета Платоновна, — я ее ни разуне видела, а вот Таисия Никитична знает ее прекрасно, можешь показатьфотографию ей. Кстати, она вполне может знать и адрес этой женщины или телефон.

Но как я ей это все объясню? — растерянно проговорилаМаня.

Ах да, у вас же другая легенда была, — засмеяласьЕлизавета Платоновна. — Знаешь что, я, пожалуй, сама с ней поговорю, онаженщина не слишком умная, и я уж сумею навешать ей на уши лапши. Вот толькокогда? Завтра я должна дома сидеть, поджидать этих голубчиков. Кстати, мне ужепоставили ревуна, так что…

А вам одной не страшно?

Если честно, то страшно, еще как страшно.

А хотите, я к вам приеду? Могу у вас переночевать и завтрадождаться этих шмендриков.

Но как же ты уйдешь из дому?

Очень просто! Мамы сейчас нет, а сестре я скажу, что мненадо.

И она тебя отпустит?

Попробовала бы не отпустить!

Маня, я даже не знаю… Ты же все-таки ребенок.

Ну и что? Если ваш ревун работает…

Работает, еще как работает! Чуть всех соседей с ума не свел,когда его опробовали.

Ну вот, тогда я вполне могу у вас переночевать, ничегоособенного. И потом, мне жутко интересно!

Понимаю, — засмеялась Елизавета Платоновна. — Итебе не лень опять ко мне тащиться?

Нисколечки не лень! Тут не так уж далеко. На троллейбусевсего несколько остановок!

Знаешь, Маня, у меня просто нет сил отказаться. Мне ивправду как-то неуютно одной. Я могла бы попросить свою подругу у меняпереночевать, но у нее дочка захворала. .

Я приеду, Елизавета Платоновна. Только можно я на всякийслучай оставлю ваш телефон сестре?

Ну разумеется! Кстати, если твоя сестра захочет тожеприехать, буду только рада! Места у меня много, есть, где вас обеих разместить.

Нет, спасибо, если вдруг мама позвонит и никого не застанет,она волноваться будет.

Ну, как знаешь!

Маня была в восторге.

Сашка! Я ухожу! Дома ночевать не буду!

Это еще что за новости? — возмутилась Саша.

Ты обещала не лезть в мои дела!

Манька. У ты шантажистка! Мне плевать, можешь наябедничатьмаме, но я тебя на ночь никуда не отпущу!

Здрасте, я ваша тетя!

Тетя, не тетя, или ты мне сейчас все объяснишь, или япожалуюсь тете Мике, и она тебя так приструнит.

А тети Мики нет!

Есть тетя Мика, она звонила сегодня, спрашивала, где тытаскаешься! Манька, колись!

Еще чего!

Ну, дело твое, не расколешься, тебе же будет хуже! Может,если ты мне все объяснишь, я сама тебе скажу — да, Манечка, ступай, куда тебенадо! Но я же ничего не знаю!

Маня задумчиво смотрела на сестру. В том, что Сашка можетустроить ей неприятности, она, пожалуй, не сомневалась. Как, впрочем, и в том,что Саша страшно раскаивается, чувствует свою вину — она ведь бросила Маню однуна целых три дня! И ей может здорово влететь от мамы.

Ладно, так и быть, — смягчилась Маня. — Я теберасскажу, но ты должна держать язык за зубами, потому что тут затронутырепутация и чувства хорошего человека.

Ну и ну! — покачала головой Саша, выслушавсестру. — И ты, значит, собираешься ночевать у этой Елизаветы Платоновны?

Именно! Человеку страшно одному! Тем более это я на неестраху нагнала.

Ты помнишь «Маленького принца» Сент-Экзюпери?

Это насчет того, что «мы в ответе за тех, кого приручили»?

Точно! Ты же умница, Манечка!

Подлизываешься?

Нет, просто говорю то, что думаю! Ладно, езжай к своейприрученной Елизавете! Разрешаю! Но можно мне завтра утром тоже туда приехать?Мне жутко интересно, как этих жуликов будут ловить.

Ну, я спрошу у нее. Хотя она вообще-то даже на ночь насдвоих приглашала.

На ночь нельзя, — вздохнула Саша, — мама позвонитьможет.

Ладно, Сашка, я даже рада! Но у меня к тебе просьба!

Какая?

Ты попозже звякни Гошке и скажи, что я уехала к Елизавете.

А сама почему не звонишь? — удивилась Саша.

Понимаешь, он может тоже захотеть, а лучше мы с ней вдвоембудем, по душам поговорим, понимаешь? По-женски!

Да ерунда, Гошку мама все равно бы на ночь не отпустила.

Наверное. Но ты все-таки позвони.

Позвоню, в чем проблема!

Было уже поздно, начало двенадцатого, а Маня и ЕлизаветаПлатоновна еще сидели за столом. Они давно поужинали, потом еще попили чаю спеченьем и все говорили, говорили, как две подружки. При этом каждая про себяудивлялась. «Подумать только, я разговариваю с этой девочкой, как с равной, имне с ней интересно, она все понимает», — недоумевала ЕлизаветаПлатоновна. И Маня тоже думала: «Надо же, никогда ни с одной девчонкой я невела таких разговоров, даже с Сашкой… Жалко, что она не может быть моейподружкой просто из-за возраста, мы так здорово друг друга понимаем. И вообще,такая хорошая женщина, пожалуй, мне она больше нравится, чем Маргарита. Онакак-то теплее, душевнее, но, с другой стороны, ее ведь никто не объявлялворовкой ни за что ни про что».

Спать они легли уже около часу. Маня заснула, едва положивголову на подушку. Денек выдался тот еще! Проснулась она в половине девятого исразу даже не сообразила, где находится, потом вспомни-

ла все и прислушалась. В кухне шумела вода. Маня вскочила. Итут же к ней заглянула Елизавета Пла-тоновна.

Проснулась? Вот и отлично, у меня как раз завтрак готов.

Как вы спали?

Вопреки ожиданиям — прекрасно! Благодаря тебе. Ты хорошийчеловек, Маня, у тебя, наверное, много подруг.

Ни одной, мне почему-то с девчонками скучно.

Значит, дружишь с мальчишками?

Ну да.

Понимаю, — кивнула Елизавета Платоновна. — Ладно,Манечка, вставай, через десять минут жду тебя к завтраку.

Маня понеслась в ванную.

Ой, как вкусно пахнет! — воскликнула она, когда черездесять минут, умытая, свеженькая, явилась на кухню.

Я тут оладушков из кабачков напекла, будешь?

Ну еще бы!

Вот что, Манечка, — сказала Елизавета Платоновна,отпивая глоток кофе из большой синей кружки с розовым сердечком, — яподумала, может, не стоит нам тут сидеть, а?