— Обещайте, что возьмете ее с собой — на всякий случай, — и тогда я сердечно с вами распрощаюсь. Идет?

Сами понимаете, мне пришлось кивнуть и покорно сунуть визитку в свой карман. Мадам удовлетворенно улыбнулась и поднялась. Пару секунд она сверху вниз смотрела на меня с загадочной улыбкой и вдруг наклонилась, отчетливо проговорив низким голосом:

— Семь штук…

Я нервно дернулся.

— Послушайте, я так похож на бедного русского? Я…

Она перебила, не дослушав:

— Десять! Или… Как говорится, торг уместен. Ставки растут.

Произнеся эти слова, не ожидая моей реакции, она резко развернулась и походкой от бедра покинула помещение, оставив меня в буквальном смысле слова с отвисшей челюстью и недопитой чашкой кофе в руке.

Вечер этого дня выдался на редкость мирным и тихим. Отец, после того как навестил Лулу в клинике, вернулся домой значительно повеселевший и приободренный, по вдохновению порадовав меня дивным пловом по-азербайджански — готовить это блюдо несколько лет назад его научил парфюмер с азербайджанскими корнями Рене Бакиров из Марселя.

Мы знатно поужинали, поговорили за жизнь под славный джин, которым Старый Лис меня не без торжественности угостил, и разбрелись по нашим спальням.

Я долго ворочался и не мог уснуть. В голове мешались все события этих суток: то я вновь выслушивал монотонный рассказ печального Мишеля о бесстыдно целующейся в парке Мари, то тревожно проверял пульс никак не приходившей в себя Лулу, то опять на меня, не мигая, смотрели темные глаза интересной дамочки, которая драматическим сопрано торговалась со мной, набавляя цену, пытаясь купить меня, а то вдруг начинала проникновенно декламировать собственные (гениальные!) строчки:

И снились ей долгие грустные сны

Про таинство вечное — смерть…

«Таинство вечное — смерть» — эти слова мучительно бесконечно кружились в моей голове, пока я, усилием воли, не заявил самому себе, что, наверное, эта поэтесса с коммерческой жилкой была, судя по одежке и изысканному аромату, из нуворишей — тех, что скупают навороченные особняки по всей Европе, создавая порою не слишком привлекательный образ современного россиянина.

И что-то ведь она говорила о выгодном браке? Дескать, в юности баловалась стишками, рыдала над собственными творениями, покуда не поняла извечную житейскую мудрость: надо выйти замуж за богатенького Буратино и до конца жизни жить припеваючи.

Почти тут же мои мысли сделали очередной скачок к так и не разгаданному вопросу: нет, а все-таки откуда дама узнала, что я — русский? Будь на мне ватник и ушанка со звездой на лбу, я бы не задавался такими вопросами, но я выглядел вполне по-парижски: темная куртка, шарф…

Следующий виток мысли — и передо мной вдруг возникло смуглое лицо Аиши с тревожно сведенными к переносице бровями.

«Таинство вечное — смерть. А я ведь говорила тебе, предупреждала! В твоем раскладе смерть играет главную роль…»

И ее тонкие пальцы быстро и ловко начали выкладывать передо мной яркие картинки карт Таро: Колесница, шестерка пентаклей, Правосудие, семерка жезлов и семерка мечей, Луна, туз мечей…

«Таинство вечное — смерть…»

И вновь зазвучали во мне, отражаясь многократным эхом, эти стихотворные строчки — произнесенные тонким голоском Аиши и хрипловатым сопрано мадам, переплетаясь и перебивая друг друга, зарождая во мне невероятную головную боль и желание отключиться от действительности. В конце концов усталость взяла свое, и я наконец-то уснул, без снов и видений проспав до шести утра, когда меня разбудил звон мобильника.

По началу, выплывая из небытия сна, я не мог понять, что происходит и что означает этот пронзительный звонок. Наконец мое сознание полностью ко мне вернулось, и я, схватив мобильник, прижал его к уху и вновь рухнул в уют подушек.

— Да, комиссар!

Звонил именно он, и, стало быть, имелись серьезные новости — эта мысль и заставила меня окончательно проснуться.

— Ален, у нас здесь труп, — раздался хрипловатый голос Риво. — Если желаете быть в курсе, как можно быстрее подъезжайте к кладбищу Монмартра, я скажу инспектору Живо, чтобы вас пропустили. Жду!

И он дал отбой. Неплохие известия с утра пораньше: в шесть с копейками комиссар уже ждал меня с трупом, и где — на кладбище! Его слова и обозначенное место встречи в одно мгновенье вернули меня к вчерашней карусели бесконечного повторения: «Таинство вечное — смерть».

«Похоже, тревожные предсказания Аиши начинают сбываться», — с этой мыслью я собрался за считаные секунды и уже через несколько минут выруливал со двора дома, направляясь в город. При этом я старался не думать над вопросом «Кто убит?» до встречи с комиссаром. Итак, на кладбище Монмартра обнаружен труп, имеющий отношение к нашему делу, поэтому в шесть утра комиссар и вызвал меня.

Путь занял немного времени – вскоре я был на месте; у массивных ворот кладбища уже собралась кучка людей – по большей части собачников, выгуливающих своих питомцев; поглядывая на полицейского, неподвижно замершего у ворот, они важно обменивались новостями. Этот полицейский преградил мне путь, но стоило лишь произнести свое имя, как тут же совсем молоденький инспектор сделал жест пропустить меня. Спасибо комиссару Риво!

На знаменитом кладбище Монмартра бывать до сих пор мне не приходилось, хотя пару раз меня туда и зазывали приятели. Потому сейчас я шел вслед за инспектором по тихим аллеям с невольным интересом.

Город мертвых! Эта, быть может, самая банальная мысль первой пришла мне в голову. Нечистое место — усмехнулся я. Черные коты встречались здесь с первых же шагов, повсюду. Первый зеленоглазый разбойник уставился на меня с древнего каменного креста на чьей-то могиле; тут же, у изножия какого-то склепа, мирно устроились, сонно жмурясь, двое других; еще один кот пулей перебежал мне дорогу. Каюсь: оглянувшись, чтобы убедиться, что за мной никто не наблюдает, я на всякий пожарный трижды сплюнул через левое плечо и шугнул следующего котяру, что прохаживался, задрав хвост, по гранитной плите очередной могилы.

Котяра не испугался, лишь на несколько секунд замер, с холодным презрением взглянув на меня — встретившись с неподвижным взглядом его зеленых глаз, я невольно вздрогнул. Этот взгляд показался мне вполне осмысленным — прозрачный, холодный, мертвый. Наверное, потому в Средние века в Париже черных котов сжигали на кострах вместе с ведьмами.

— Вы не любите котов? — обернулся ко мне мой сопровождающий. — Их здесь много, придают кладбищу особый колорит. Моя мама все время твердит, что само кладбище расположено в нечистом месте. А лично я вообще не люблю кладбища. Я ведь пока живой!

Парень нервно хохотнул и молча продолжил путь. Я решил не обращать внимания на местных котов, широким шагом двигаясь вслед за инспектором к огражденному участку в восточном конце кладбища, где, как сообщил мне комиссар Риво, он меня ждал.