Я неопределенно пожал плечами, после чего мы с комиссаром расстались.

На часах было восемь с копейками, и великий и вечный Париж постепенно оживал: улицы заполнялись машинами и людьми, гудками автомобилей и голосами, а из-за туч вдруг улыбнулось солнце. Я еще немного поблуждал по знаменитому кладбищу, постепенно проникаясь духом его светлой скорби, пока меня не вернул к действительности звонок мобильного.

На связи был отец.

— Мой дорогой Ален, что там у тебя случилось? В такую рань тебя уже нет дома! Куда отправился?

Я в двух словах объяснил ему ситуацию, посоветовав немедленно искать новую секретаршу взамен несчастной Мари Петрофф. В ответ он пробормотал аналог русского «царствие небесное» и тут же, без перехода, радостно сообщил, что до работы заехал проведать Лулу — она уже пришла в себя!

— Она еще очень слаба, но ты бы видел, какая на ее бледном личике появилась пока еще слабая, но очаровательная улыбка! Я просто счастлив! Врачи обещают, что все будет благополучно.

Почти тут же тон его сделался сухим и деловитым:

— Сейчас я уже на работе. Надеюсь, ты тоже появишься у нас?

Я пообещал и направился на выход. Кладбище Монмартра находится недалеко от офиса «Садов». Несколько минут — и я был на месте: уютно пристроившись в одном из мягких кресел кабинета Старого Лиса, в течение едва ли не часа выслушивал хвалебный гимн в адрес полиции, столь героически спасшей его возлюбленную Лулу от медленной смерти; гимн плавно перешел в осанну славной медицине, вырвавшей Лулу из хищных лап смерти. При этом он никоим образом не упомянул мою скромную роль в спасении подруги, так что мне только и оставалось, что поаплодировать полиции и медикам, а затем потихоньку слинять в свой кабинет.

Едва я уединился и заправил кофеварку, как в дверь постучали, и передо мною появился бледный, как смерть, чуть пошатывающийся Мишель.

— Добрый день, мсье Ален. Хотя очень сомневаюсь, что он добрый. Это правда, что я сейчас слышал?

Я удивленно поднял брови — в дикую рань мне позвонил комиссар и вызвал на кладбище Монмартра, где не было ни прессы, ни представителей «Садов Семирамиды» и где я узнал трагическую весть о кончине Мари. Интересно, каким образом данная информация стала известна скромному бухгалтеру Мишелю Мониво?

Парень вдруг всхлипнул и, то и дело по-детски утирая ладошкой глаза и шмыгая носом, принялся каяться во всех своих грехах. В ярких красках он поведал, как, прознав про возлюбленного Мари, копил в себе черную ненависть и каждый божий день проклинал обоих — Мари и Нико, желая им всяческих бед и несчастий вплоть до ампутации конечностей. И вот — материализация чувственных идей: Мари убита! И безутешный Мишель в ее смерти винил только себя, грешного.

Я попытался было вставить несколько разумных слов, чтобы убедить парня, что лично он во всей истории абсолютно ни при чем, но бедолага, отчаянно заламывая руки, не дал мне договорить.

— Не утешайте меня! Я знаю: все наши мысли и желания вполне реальны, и стоит всерьез что-то задумать, как это осуществляется. Смерть Мари — плод моей ненависти. Я, глупец, ревновал ее, и моя ревность убила несчастную…

Что тут скажешь? Каждый верит в то, во что желает верить. Отныне одиночка Мишель будет шагать по жизни в маске мученика, уморившего любимую девушку силой своей ревности. Как ни жестоко звучит, но, быть может, это придаст минимальный смысл его жизни?

Я терпеливо дождался, пока Мишель выплачется и наконец утрет свои слезы, после чего приготовил ему чашечку кофе. Когда парень сделал несколько глотков и более-менее пришел в себя, я чисто из вежливости поинтересовался, откуда он услыхал эту черную новость, хотя заранее знал ответ: узнать данную информацию возможно было только от моего отца — как говорится, вариантов нет.

В ответ Мишель вздохнул, мгновенно забыв о кофе, отставил чашку в сторону и поднял на меня мученический взгляд.

— Это еще один мой грех. Я подслушал разговор вашего отца с вами по телефону. Конечно, я не совсем понял, что случилось, хотя с первого мгновения ощутил… Ощутил холод. Но тут ваш отец отправился к мадам Дитек и так просто сказал: «Мадам Дитек, мой сын только что сообщил, что Мари убита. Пожалуйста, подыщите мне новую секретаршу и, желательно, постарше». Совершенно не помню, как дошел до своего кабинета… Вот уж когда точно на себе ощутил — в такие моменты действительно земля уходит из-под ног!

Мысленно я щелкнул самого себя по носу: век живи, век учись! Ведь пожалел один раз Веру Бунину, а в наказание до сих пор нахожусь в изгнании! Пожалел Мишеля — теперь выслушивай его покаяния до самого утра!

А Мишель и в самом деле, словно получив второе дыхание от моей безмерной доброты и щедрой чашечки кофе, был готов говорить без остановки — великий молчун в рутинной повседневности, сейчас он, казалось, с радостью изливал на добровольного слушателя все накопившееся.

— Мари всегда была такой нежной, светлой, почти святой! — неутешно вздыхал он. — С каким бы вопросом к ней ни подошел, всегда выслушает с такой милой улыбкой и постарается помочь…

— И в чем конкретно вам помогла Мари? — наконец не выдержал я. — Если не секрет, конечно. Ведь, насколько я в курсе, она была секретарем, а вы трудитесь в отделе бухгалтерии.

Мишель минуту растерянно моргал, словно собираясь заплакать, затем внезапно порозовел и опустил глаза.

— Я не имею в виду работу, — голос его зазвучал суше. — Однажды у меня заболел котенок, и я рассказал об этом Мари — просто по случаю. Она тут же посоветовала мне отличного ветеринара, мсье Буасье, который работает в клинике «Бастет». Мсье Буасье действительно быстро вылечил моего Мусика.

Я тут же вспомнил про визитку, обнаруженную в апартаментах Мари. Интересно все-таки — еще в самолете Мари призналась мне, что с детства не любит собак; у нее дома не было никаких кошек, хомячков или канареек. Откуда в таком случае она могла знать ветеринара, чтобы рекомендовать его кому-либо? В самом деле, стоило немедленно отправиться в клинику «Бастет» по адресу на визитке и лично посмотреть на пресловутого ветеринара.

Эта идея неожиданно вернула мне положительный заряд энергии, я жизнерадостно улыбнулся, похлопал Мишеля по плечу, от всего сердца пожелав благополучия и мира в душе, мило выпроводил его за порог, после чего принялся рыться в своих вещах в поисках той самой визитки. Обнаружив карточку и уточнив по карте местонахождение клиники, я поспешно вышел из офиса, уселся в свой автомобиль и выехал со стоянки, отправившись кратчайшим путем на улицу Гилье, 16.

Всю дорогу — а путь уложился в пятнадцать-двадцать минут — я размышлял, как может быть связан ветеринарный врач с убийством Мари, похищением Лулу и первым непонятным визитом в дом отца, когда наш славный Билли не пустил «гостя» дальше порога. Вполне возможно, что во всем этом криминале ветеринар никоим образом не замешан: просто Мари попросила у него усыпляющее для крупного пса, рассказав нечто банальное. Любезный мсье Буасье посоветовал недорогой дитилин, и на том его участие в деле завершилось. Но также возможно, что все было с точностью до наоборот…