усидеть я не смог – какой там! До двери два шага, и я к ней бесшумно рванулся, как порыв легкого ветерка. Приотворять шире не стал – и так все было видно. Такое всё, что упасть можно!

В комнате дяди Аркадия начиналась битва. Самая настоящая битва! Только не из древних времен, а из века какого-нибудь Фридриха Великого. Или – Наполеона. Я не спец, не мог разобрать – все солдатики были величиной не больше мелких головастиков. Поди разгляди их мундиры без микроскопа. Но они были не оловянными и не пластиковыми, а явно самыми настоящими. Живыми! Они шли друг на друга, выстроенные в каре. И еще конница скакала, напоминавшая, если не приглядываться, стайки тараканов… Тут вдруг возникли полоски дымков – и донесся звук, похожий на тот, что издает пенящееся шампанское, когда его наливают в бокал… Солдатики стреляли друг в друга! Прямо вот по-настоящему палили из микроскопических ружей, таких вот наноружей! И я отшатнулся.

И очень вовремя: на лестнице уже раздался топот, и появились большие человеческие ноги дяди Аркадия.

Я метнулся за стол за несколько мгновений до того, как сам дядя Аркадий метнулся от лестницы в свою комнату, что-то прижимая к груди большими своими руками – прижимая крепко, но бережно.

В башке у меня шумело, и я не услышал, как следом неторопливо спустилась тетя Люся. Осознал ее присутствие, только когда села за стол напротив меня.

Вонзив свой опытный учительский взор в мою, видимо, бледную и просто никакую рожу, она спросила, спросила очень просто и деловито, без всякого допросного садизма:

– Видел, да?

– Ага! – кивнул я.

Тетя Люся, закинув голову назад, сделала глубокий, обреченный вздох, а потом ее голова с кичкой крашенных под жгучую брюнетку волос на макушке снова как бы перекатилась по плечам вперед.

И вот что сказала тетя Люся:

– Вот все вы такие… Мужчины.

Странное дело: в первых словах послышалась полная безнадега, а вот в слове «мужчины» послышалось необъяснимое уважение и даже гордость. Не так проста и предсказуема оказалась бывшая директор школы.

На мое счастье, обстоятельства не дали мне придумать какой-нибудь достойный ответ, который в эту минуту и придумать-то было невозможно.

Раздался деликатный стук во входную дверь.

– Ну, вот кого еще черти несут? – проворчала тетя Люся, подалась к крыльцу, что оставалось у меня в тылу вместе с дверью, и я услыхал радостное восклицание: – А, Слава! Это ты! Легок на помине.

Не помнил я, чтобы тетя Люся при мне поминала Славку, но потом догадался, что и вправду поминала – только пока мысленно, про себя!

Мне и самому полегчало от этого явления Славки народу!

– Теть Люсь, здрасьте! – послышался голос моего друга. – А Груздь у вас?

Тетя Люся даже хохотнула:

– Назвал груздем – забирай в кузов.

В этот момент я уже был на ногах и стоял за широкой спиной тети Люси, полностью закрывшей собой выход из дома.

– Здесь он. Зайди, чайку с нами выпей, – пригласила Славку хозяйка.

– Не, теть Люсь, времени нет, – слышался голос Славки. – Мне только забрать его. Вон он, вижу!

Тетя Люся все еще не давала мне прохода, будто страшилась, что я вдруг сбегу.

– Так и я про то же, Славочка, – дико любезно говорила тетя Люся с моим дружбаном. – А ты можешь забрать его к себе домой сегодня? – И вдруг понизила голос: – Чтоб он у тебя переночевал сегодня. Такое дело: домой ему сегодня лучше не соваться.

Глядя в спину тети Люси, я только сейчас, наконец, отметил, что тетя Люся одета вовсе не по-домашнему, а как будто к кому-то в гости собралась или по какому-нибудь важному делу…

По сумме того, что я увидел и услышал только что, полагалось испугаться до смерти. Что я и сделал.

– Теть Люсь! – завопил я ей в затылок так, что она вздрогнула, как ударенная. – Что с Павлинами?!

Тетя Люся обернулась и пробормотала с феерически безумным спокойствием:

– Павлины в зоопарке. Спят. У них тихий час.

Я сообразил, что она то ли не знает, то ли забыла, что Павлины – это наши с Санькой родаки: папа Павел и мама Лина.

– Да нет же! – вопил я, будто тетя Люся на другом конце Загривок стояла. – Что с нашими родителями?!

Тут тетя Люся повернулась вся. И стала улыбаться. У нее по губам как-то немного наискось текла такая улыбочка, что догадка напрашивалась сразу: Павлины живы и здоровы, но, типа, спятили и там из каких-нибудь фотонов и мю-мезонов пытаются яичницу сделать. Ариша в своей апокалиптической прогулочке явно зацепила и наш дом.

– Успокойся, – сказала тетя Люся. – Ваши родители живы и здоровы. Только… только у них там небольшой беспорядок… шурум-бурум…

Наши Павлины никогда друг с другом не ссорились.

– Они что, поссорились?! – вопросил я, кажется, не сбавляя громкость… так вот невольно оттягивал знание о том, что же такого жуткого намечтали в своем детстве Павлины, что мне лучше домой не показываться.

Тут случилось еще одно чудо: тетя Люся погладила меня по голове.

– Нет, не поссорились, – сказала она. – Ничего страшного не случилось. Но тебе лучше подождать. Может, полиция найдет родителей этой… этого ребенка термоядерного, и все к утру наладится и станет, как раньше.

– Тетя Люся, все нормально, он у нас сегодня переночует, – раздался голос Славки, которому уже надоело торчать на крыльце. – Выпускайте уже его.

– Договорились? – спросила меня тетя Люся.

– Договорились, – кивнул я.

И у меня живот поджался от опаски, что она с меня слово возьмет не ходить домой. Меня туда уже тянуло беспощадно.

Через полминуты мы со Славкой оказались в сумеречном саду.

– Ты заходил к Павлинам? – едва дотерпев до мгновения, когда тетя Люся закрыла дверь террасы и осталась в своем доме вдвоем с мужем и армиями Наполеона или другого исторического полководца, спросил я Славку шепотом.

Славка ответил через паузу. Пошмыгав носом и выбирая слова.

– Заходил, тебя искал… Короче, не открыли мне дверь. У твоего отца голос был немного странный… как будто не он… ну, не совсем он.

У меня дыхание сперло от таких слов.

– Ну, ты погоди напрягаться, – сказал Славка с интонацией совершенно безнадежной, но твердой. – Там еще какие-то голоса были. Вроде мамы твоей. Только как будто вот хором… с эхом, что ли. Может, гости у них. Короче, они меня тоже попросили взять тебя сегодня к нам домой. Так вот, через закрытую дверь, и просили.

– Слав, ты нужен, – сказал я еще более безнадежно и еще более твердо.

– Без проблем, – ответил друг.

Расшифровка этого короткого диалога была простой: я обязан узнать, что случилось в доме Большегруздевых,