мой ему явно не понравился, и он добавил:

– Так это ж лучше, чем ни одной!

И мы еще посидели с минуту в звенящей, даже дребезжащей тишине.

Я собирался с силами и наконец выдавил из себя:

– А можно мне с ними поговорить?

Так вот робко спросил в собственном доме у собственного друга разрешение поговорить с собственными родителями…

Славка поглядел в сторону комнаты Павлинов, поразмышлял немного.

– Знаешь, наверное, они тоже этого хотят, – сказал он. – И тоже боятся. Я сейчас попробую все устроить. Только по очереди нужно. Наверное, лучше с твоего бати начать. Ты его уже видел, какой он… Только с кровати не поднимайся, ладно? А то еще опять завалишься… Короче, я сейчас договорюсь и пойду на террасу чай попью. Не буду вам мешать. Смущать и все такое.

Славка вел себя в нашем в доме вполне по-хозяйски. И я этому был даже рад.

Он вышел, а где-то через минуту на пороге комнаты появился тот вихрастый пацан меня помладше. Одежка на нем висела мешковато. Ну да – это ж была моя рубашка и мои джинсы… и мои старые кроссовки.

– Ну что, сынок, дашь пока поносить? – с виноватой улыбкой спросил пацан.

– Без проблем, па. Бери, что хочешь, – ответил я ему.

– Спасибо, сынок. Спасибо, Аль! – И папа не слишком счастливо улыбнулся.

Что я мог сказать моему столь резко помолодевшему папане?

– Садись, па… – Я похлопал по месту, где рядом со мной сидел Славка.

Папа подошел, сел – и мы посидели-помолчали, как два старых дружбана, которые уже умеют молчать друг с другом.

– Вот как-то так вышло… Неожиданно, – наконец тихо проговорил папа. – Я всегда верил, что у нас тут, в Загривках, аномальная зона… Но не до такой степени.

– Вы ее тоже мороженым угощали? – спросил я.

– Ну да… – и вовсе упавшим голосом признался папа. – В морозильнике целое корыто пломбира.

– Что? Все сожрала?! – Я вполне допускал такой ужас, раз последствия были столь сокрушительными.

– Все не дали, – сказал папа. – Хотели завтра Саньке понести… Теперь понесешь, как же!

– Это я во всем виноват! – во весь голос объявил я, чтобы мама тоже услышала. – Только ты не поверишь, па…

– Теперь уже во что угодно можно поверить, – передернул плечами маленький папа.

И я стал рассказывать. Рассказывал-рассказывал – и вдруг папа как воскликнет с восторгом:

– Вот это кайф!

Я аж отшатнулся:

– Ты о чем, па?

Папа посмотрел на меня и… и зажался.

– Давай рассказывай дальше.

Я продолжил. Но когда дошел до основного рациона метагалактического Зайчишки-Аришки, папа аж подскочил на месте.

– Я так и знал! Я так и знал! Мне твой друг сказал, что вы по ее следу собрались пойти. Да?

– Собрались… – не слишком оптимистично признался я.

– Берите меня с собой! Это существо для науки просто страшно нужное!

– Вот именно, что «страшно»… – пролепетал я, не ожидавший от папы такой реакции, хотя как раз ее и следовало ожидать.

– Я ее на наш испытательный стенд приведу! – раздухарился мой маленький папа. – Ее изучать надо! Это ж абсолютная революция в наших знаниях о мироздании!

Мои возражения вначале были не слишком увесистыми:

– Это полный капец всему, а не революция… Да кто тебя такого в твой институт теперь пустит?

– Ну, я смогу доказать! – не унимался папа. – Я знаю всех… и знаю такое, что такой мальчишка знать не может… И вообще, я что, не похож на себя взрослого?

– Похож, похож… Похож на младшего сынка старшего Большегруздева, – приложил я родного папу. – Только теперь тебе больше подойдет фамилия Малогруздев. Уж прости, па.

Мой омерзительно-циничный тон немного охладил пыл одержимого наукой пацана с кандидатской степенью по физико-математическим наукам, доцента, завкафедрой и все такое…

– Но это все равно как-то надо будет устроить, – насупившись, стал думать он. – Такое упустить нельзя. Полный переворот в физике и био логии. Она же – представительница совершенно другой формы жизни, какая и в голову никому не приходила… Елки-палки! Это ж десяток Нобелевских премий!

– Ага! Стопятьсот Нобелевских премий, – съязвил я. – Только вручать их будет некому.

– Это еще почему?! – удивился папа.

– А ты дядю Аркадия спроси, у которого там кровавое месиво на ковре, – нашел я самый веский аргумент, хотя папа еще не знал про детские забавы дяди Аркадия. – Хорошо еще, что бомбардировщики с ядерными бомбами по дому не летают… и о ракетах межконтинентальных он в детстве не мечтал.

– Да? Аркадий? – удивился папа. – А что у него там?

Я рассказал.

Папа долго молчал.

Потом вздохнул и все-таки решил попробовать снова:

– Может, все-таки возьмете меня с собой? Может, так легче будет ее уговорить вернуть все, как было?

Но я уже был подкован и вооружен:

– Всякое может случиться, па. Мы же сначала до полиции хотим дойти. Какую-то лапшу им там навешать. А если полиция начнет выяснять, кто мы такие? И кто ты такой? Мне что, показать на тебя пальцем и сказать, что ты мой родной папа? Сначала нас задержат за дурацкие приколы, а потом в психушку повезут.

Папа посидел, покусывая губы.

– М-да… Еще тот бардак получается, ты прав, – признал он. – Ты прав. Ее бы только найти и уговорить все вернуть обратно. На мороженое денег хватит.

Я уж не стал пугать папу теми мыслями, которые пугали меня самого: а что, если Аришка не сможет ничего сделать «обратно». Она, похоже, сама не знает, как это у нее все получается… Папа что-то почувствовал.

– Да уж… Если так все останется, тогда что… повзрослеть бы скорее, что ли. Ну, в университет-то я легко поступлю снова, если что. Если меня на работе не признают. Только вот маме нашей совсем нелегко будет. У нее и так проблема… Теперь два паспорта нужно.

Тут вдруг из меня выпало такое, что я сам пожалел:

– Ну, вон у президента Франции жена тоже лет на тридцать старше, и ничего…

И тут папа истерично заржал… но, в отличие от меня, в обморок не завалился. Он ржал-ржал, слезы руками размазывал по щекам, а когда успокоился, сказал:

– Знаешь, президенты много чего могут себе позволить.

– Эй, вы скоро там?! – раздался вдруг хоровой голос нашей мамы.

Мы оба вздрогнули и оцепенели на пару мгновений.

– Крепись! – сказал мой маленький папа, осторожно похлопал меня по плечу и тихо спросил: – Что ответим?

– Да вы не шепчитесь там! – весело крикнула в другой комнате двойная мама. – Я и так ваши мысли читаю. Аль, ты ведь уже не боишься, да? Ты готов?

– Ох! У всех маленьких девочек мечта – подслушивать чужие мысли, – почти неслышно пробормотал папа.

– А у мальчиков