Машина Олежека скрылась за поворотом, а я еще долго смотрелаей вслед.

Сзади кто-то сигналил. Я нажала на газ так, словно пробовалапедаль на прочность. Медленно тронулась.

Люди суетливо шагали по улицам, хлопали стеклянными дверьмимагазинов, останавливались у витрин; солнце отражалось от снега и слепило имглаза, они жмурились, но лиц не прятали — солнце такая редкость в это времягода. Всюду стояли наряженные елки, разноцветными огнями переливалисьгирлянды, — предчувствие Нового года охватило весь город, и он дышал этиможиданием. И с нетерпением считал дни и часы, оставшиеся до праздника.

Я припарковалась около маленькой церкви на Ваганьковскомкладбище.

Много о чем я могла бы помолиться богу сегодня — за упокойдуши Сержа, и о здоровье дочери, и за родителей, и чтоб с моим бизнесом всебыло нормально, и чтоб покой в душе, и чтоб будущее…

Но не за тем я была здесь. И не за чудом.

Впервые в жизни я поднималась по этим ступеням, чтобыпросить прощения. Смиренно и покорно.

Я приехала в офис, как всегда, в десять тридцать. На столележала подготовленная для меня толстая папка с бухгалтерскими отчетами запрошлый месяц. Рядом — канцелярская книга с черным налом. Я сняла шубу,посмотрелась в зеркало и снова вышла в приемную. Экспедиторы должны былиоставить мне списки магазинов-должников.

— Вот они. — Секретарша с готовностью протянуланесколько листов. Я пробежала их глазами. Десять магазинов задерживали выплатыза проданный товар.

— Позови мне Сергея, — попросила я, и секретаршастала набирать цифры внутреннего номера.

Сергей занимался реализацией, и о решении сложившейсяпроблемы я хотела услышать от него лично.

— Ты в курсе, что рекламный бюджет состоит из оборотныхсредств? — накинулась я на маленького Сергея в непомерно большом пиджаке —это был его стиль.

— В курсе. — Еще бы: годовой бюджет мы составляливместе.

— И чем мне проплачивать наружку, — я заглянула вкалендарь, — послезавтра?

— А мне что делать? — возмутился Сергей. —Бандитов к ним посылать? Или в суд подавать?

— Не знаю. — Я и вправду не знала. После того какмы расширили рынок сбыта и заключили договоры еще с тридцатью магазинами, кромесети «Развилка», проблема с тем, что магазины не хотели платить, стояла остро.

— Я и ругался, и просил. Ничего не помогает. Будут задерживатьвыплаты на целые недели.

— А ты подружись с ними, — посоветовала я.

— Со всеми? — изумился Сергей. — Их же много,а я один!

— Давай штатную единицу введем — друг директоров. Пустьпьет с ними раз в неделю.

Снаружи послышался шум. Двери резко распахнулись — громкотопая сапогами, в кабинет ворвались человек пять с автоматами и черными маскамина голове, и мы мгновенно оказались на полу. Руки надо было держать на затылке.

В открытую дверь кабинета я видела свою секретаршу и ещепару сотрудников, распростертых на паркете.

Было такое чувство, что сейчас начнут стрелять. Причем вовсем городе, а не только у меня в офисе.

Я подумала: не задралась ли у меня юбка?

— Кто главный? — грубо спросил один из людей вмасках.

Я помедлила несколько секунд.

— Я.

Получилось хрипло и нерадостно.

Спрашивающий подошел совсем близко, так, что его начищенныйботинок оказался рядом с моими глазами, и внимательно посмотрел на меня.

Он кивнул кому-то, и дверь в кабинет закрыли.

— Можете встать.

Я неуклюже поднялась, жалея, что не надела сегодня джинсы.

— А ему можно? — я кивнула на Сергея.

— А кто это?

— Менеджер.

— Пусть подождет за дверью.

Сергей встал. Под огромным пиджаком он сжался так, чтоказалось — из комнаты выходит один только пиджак.

Вместе с Сергеем вышло три человека в масках. Остались двое.И я.

— Садитесь, — предложили мне.

Я села за свой стол, стараясь не смотреть на бухгалтерскиедокументы.

— Вы кто? — спросили меня, и я уловила в голоседоброжелательность.

Я назвалась.

— Значит, это ваша фирма?

— Да.

Меня попросили показать учредительные документы.

Я вышла за ними в приемную. Секретарша все еще лежала наполу. В дверях стоял участковый инспектор. Однажды я уже видела его, он заходилзнакомиться.

Когда я вернулась, один из мужчин снял маску и с интересомлистал бумаги у меня на столе.

Я подумала, что в таких случаях надо кому-то звонить,просить о помощи. Но кому, сообразить не могла.

— Так… — произнес он, — документы изымаем…

— Зачем? — Я сама понимала нелепость вопроса.

— Вы хотите, наверное, спросить, кто мы? —подсказал мне тот, что был в маске.

Я кивнула.

Мне показали книжечки, в которых я разглядела только: УБЭП.

— А вы почему здесь? — осторожно спросила я.

— Плановая проверка, — радостно ответил мнеубэповец без маски, а тот, который был в маске, снял ее. — Слышали отакой?

Я не слышала.

Они расселись на диванах, всем своим видом демонстрируялояльность.

— Может, хотите чаю? Кофе? — предложила я.

— От чайку не откажемся. — Тот, что был постарше,подмигнул своему напарнику.

Я хотела по привычке нажать телеком, но вспомнила, чтосекретарша лежит на полу.

— А можно поднять моих людей? — спросила я, игривоулыбаясь, им в тон.

— А зачем? — в тон мне спросил молодой.

— Ну, чтоб чай сделали, например. — Мы вели себятак, как будто находились на загородном пикнике. Только автоматы не вписывалисьв эту картину.

Людям разрешили встать, о чем старший сообщил своим порации. Передвигаться или брать что-либо запрещалось.

Испуганная секретарша внесла чай.

«Завтра я получу заявление об уходе», — подумала я,глядя на ее лицо.

— Ну и как вам работается? — протяжно спросилстарший, наливая чай в блюдце.

— Спасибо, — неопределенно ответила я, наблюдая заего действиями.

— Видим, что неплохо. — Молодой оглянулся вокруг.Мой кабинет был отделан в гламурном стиле «Голливуд: тридцатые годы».