солдат или тренер дворцовой стражи. Это генерал.

Бесстрашный.

Отважный.

Разбитый, но не сломленный.

Я прячусь за маму, крепко вцепившись руками в ткань ее бального платья.

Мне страшно. Не из-за Асдена, а из-за того, насколько сильно может навредить ему король.

Сирит стучит пальцами по трону из черепов.

– Не бывает невиновных, – отвечает он. – Никто и никогда не будет свободен.

Мать напрягается. Она толкает меня дальше за свою спину.

– Сирит, неужели меч действительно того стоит? – спрашивает Асден.

Моя мать судорожно сглатывает, услышав имя короля.

Измена.

Называть короля иначе как королем – предательство.

Уголок рта Сирита приподнимается.

– Это стоит всего, – говорит он. – Даже твоей жизни, мой старый друг.

Асден не моргает и не собирается бежать, хотя наверняка чувствует, что конец близок.

Я хочу крикнуть, чтобы он убирался отсюда. Убежал, не оглядываясь.

Но я не кричу, а Асден не двигается с места.

– Селестра, – зовет король.

Мать перестает дышать. Она напрягается, когда король называет мое имя.

Он протягивает руку.

Я пытаюсь пошевелиться, но мама крепко прижимает меня к своему телу.

– Селестра, – снова зовет король.

Но Сирит не смотрит на меня. Он глядит на Теолу.

Мать сглатывает и отпускает меня.

Король указывает на Асдена. На мгновение я думаю, что, может быть, он узнал, как мы тайно тренировались, и хочет меня наказать. Но лицо короля спокойно.

Это не связано с нашими тренировками и общением. Дело в другом.

Предательство.

– Увидь. Дотронься. Научись, – говорит Сирит.

Несмотря на мольбы матери и блеск в ее глазах, я делаю шаг вперед.

– Это не Фестиваль, – произносит она. – Видение его будущего не свяжет ваши души.

– Мне плевать на его душу, – отвечает король.

Сердце колотится в груди, когда Асден обращает на меня свой взгляд.

Я снимаю перчатку, и он протягивает руку, чтобы я могла ее коснуться. Он мягко сжимает мою ладонь, дав понять, что все в порядке. Он не зол.

Асден не борется. Не умоляет.

Никто этого не делает.

Это судьба, и мы смирились с ней.

Ко мне приходит мрачное и темное видение. В голове завывает пробирающий до костей холодный ветер.

Я вижу нас такими же, как и секунду назад. В той же комнате. В то же время.

Затем Асден начинает кричать, и из его глаза вытекает слеза. Она поднимается в воздух и превращается в дым.

В душу. Серую и клубящуюся.

Я отпускаю руку Асдена и едва ли не падаю на пол. Мать подхватывает меня на руки и крепко обнимает, прижав руку к бешено бьющемуся сердцу.

– Все в порядке, – бормочет она, опускаясь на колени, чтобы мы были на одном уровне.

Я гляжу на Асдена – на своего друга и наставника – в то время как мама прячет лицо в моей шее, тихо нашептывая.

– Все в порядке, – снова и снова повторяет она.

Наши с Асденом взгляды встречаются. Его карие глаза добрые и покорные.

«Тебе следовало сбежать, – думаю про себя. – Или бороться, как ты сам меня учил».

– Сегодня, – произношу я, хотя он и знает ответ. Мой голос превращается в шепот. – Ты умрешь сегодня.

Я хочу расплакаться.

Асден смотрит на мою мать.

– Обещай, что не позволишь моему сыну отомстить, – говорит он. – Защищай его так же, как защищаешь свою дочь.

Король встает с трона и идет вперед.

– Из твоего сына выйдет отличный солдат, – отвечает мама.

Она говорит быстро, чтобы король не успел ее перебить:

– Если он будет верен, то выживет.

– Да, – медленно отвечает Сирит.

Его голос глух и мрачен, а пальцы сжимают плечо моей матери.

– Он выживет. Чего не скажешь о тебе.

Асден касается рукой своего меча, и я задерживаю дыхание, ожидая, что он вытащит его и сразится. Будет бороться горячо и безжалостно.

Но он этого не делает.

Асден знает, что это бесполезно.

Мать не проводит ритуала, когда забирает его душу. Ни сделки, ни выбора. Лишь ее сила клубится вокруг нас, когда она вырывает душу Асдена и жизнь из его глаз.

Его крики разрывают мое сердце, грудь спирает, и я не могу дышать.

Он отдал душу не ради Фестиваля и не ради короля.

Просто так. Показательная пытка.

«Я не хочу этого видеть, – думаю про себя. – Я не хочу этого знать».

Забудь. Забудь. Забудь.

– Замечательно, – произносит король, когда Асден падает на пол.

Мой наставник исчез в одно мгновение. Единственное утешение вырвали из моей жизни.

Асден моргает, разинув рот, прежде чем последний вздох срывается с его бледных губ.

Его не стало. Он превратился в ничто.

Король протягивает руку и гладит меня по голове. Его пальцы напоминают насекомых, кишащих в моих волосах.

– Моя красавица, – говорит он. Король глядит на меня сверху вниз, его губы растягиваются в улыбке. – Мои прекрасные девушки Сомниатис.

Сирит поворачивается к моей матери. В ее глазах нет ни страха, ни сожаления, ни той яркой-яркой искры, которую я видела раньше.

Ее взгляд пуст и больше не обращен на меня.

– Да, – отвечает она. – Мы принадлежим тебе.

Я распахиваю глаза.

За окном глубокая ночь, сердце бешено колотится. Какие-то звуки прервали мой сон.

Скрип.

Шаги.

Мягкая и легкая поступь. Может, это мать пришла меня проведать? Я стискиваю зубы, задерживаю дыхание и вскакиваю из-под одеяла.

Возле моей кровати танцует пламя.

И тут я вижу его.

Лицо Асдена.

«Нет, это не Асден», – быстро осознаю я.

Юноша, который так сильно похож на своего отца.

Молодой мужчина, которого я почему-то не узнала раньше.

Нокс Лайдерик нависает надо мной с ножом.

Глава 13

Селестра

Почему я не заметила сходство раньше?

Асден никогда не разговаривал со мной. Он не рассказывал о своей жизни или семье, а мне никогда не разрешалось общаться с кем-либо, даже после его смерти. Я узнала его имя только тогда, когда услышала, как кто-то позвал Асдена. Это случилось через несколько месяцев после начала наших тренировок.

Голова кружится от осознания того, что все это время рядом со мной был Асден Лайдерик. Нокс – лучший и умнейший солдат короля – оказался сыном человека, который научил меня быть сильной.

Сын Асдена, связавший наши судьбы.

Я сглатываю, когда Нокс крепче сжимает свой нож.

– Добрый вечер, принцесса, – говорит он.

– Разве ты не должен быть в постели? – спрашиваю я, в животе узлом закручивается ярость.

Я не боюсь.

Солдат Последней Армии стоит у изножья моей кровати с клинком, сверкающим, как лунный свет.

В кромешной тьме. Я должна быть напугана, но это не так.

– Я не сплю, – отвечает