Мужичок тем временем возвращался от барной стойки, подхватив в каждую руку по два литровых кувшина. Геркан снова вернул на лицо улыбку.

– Как твои дела, Леней? Я не видел тебя тысячу лет.

– С появлением чертей я стараюсь избегать людных мест, маленький Геркан, – сказал мужичок, усаживаясь за стол и расставляя перед собой кувшины.

– И что же тебя привело в центр мегаполиса? Небось, шпионишь за мной, козлоногий?

– Как можно? – театрально возмутился Леней и принялся суетливо наполнять бокал вином из первого кувшина.

Даже бесконечного далёкому от психологии интроверту хватило бы одного взгляда на Ленея, чтобы понять, что он беззастенчиво врёт.

– Будете домашнее вино? – обратился к нам сатир с заискивающими нотками в голосе.

Георгий Денисович покачал головой:

– И тебе не советую, – предупредил он меня, – под названием «домашнее вино» обычно подают жуткое пойло, от которого поутру дико болит голова.

– Как пожелаете, – пожал плечами сатир. Он с нарочитой аккуратностью поставил кувшин в ряд с другими тремя и с присказкой «прими душа, а если не примешь – посторонись» лихо опрокинул бокал.

– Душа? Где ты набрался этой монотеистической пошлости? – поморщился Геркан.

– Когда тебя закидывают камнями, ты начинаешь смотреть на мир под другим углом, маленький Геркан. Твоё здоровье!

С этими словами он влил в себя третий бокал и расслабленно откинулся на спинку кресла.

– Твой отец сказал, что сегодня почётно быть козлом, но у меня создалось ощущение, что Вакхий ошибся. Когда я хожу на четырёх ногах, на меня странно смотрят. Впрочем, когда хожу на двух, – не лучше.

Он грустно вздохнул и снова потянулся к кувшину. Бокалы в ресторане оказались довольно объёмными, потому как на третий содержимого кувшина не хватило, и сатир, отставив пустой сосуд в сторону, взялся за следующий.

– Я не вписываюсь в этот новый мир, маленький Геркан, хуже меня только Атланту.

– Ас ним что? – лениво поинтересовался Георгий Денисович.

– А ты не слышал? Старик свихнулся. Нет, поначалу он даже обрадовался тому, что мир меняется. И чего бы не порадоваться, если небо на плечи с каждым днём давит всё меньше? Только сначала оно стало давить меньше, потом перестало давить вовсе, а когда до него пришла необходимость дотягиваться, Атлант сообразил, что остаётся без работы. А это только кажется, что без работы хорошо. Хорошо только первое время. Потом становится невероятно тоскливо от осознания собственной никчёмности и бесполезности.

Леней грустно вздохнул.

– Атлант даже вернуться пытался, но без толку. Представь себе громаду-титана, который подпрыгивает, пытаясь дотянуться до неба, замирает, долго смотрит вверх, а потом снова начинает прыгать в тщетных попытках.

– С ума сойти можно, – посочувствовал Георгий Денисович.

– Вот он и спятил, – подтвердил сатир.

– Хотите сказать, что земля когда-то была плоской и держалась на трёх китах? – вклинился я, пытаясь понять, валяют эти двое дурака или говорят взаправду.

Леней поглядел на меня странно, Геркан – снисходительно.

– Про трёх китов не скажу, не видел, – сказал он. – А плоскую землю помню очень хорошо, как и небесный свод. И Атланта мы бегали дразнить, было дело, сделать-то он ничего не мог – небо рухнет, но злился забавно.

– За его здоровье, – выдал Леней очередной оригинальный тост и одним глотком осушил бокал.

– Значит, вы не вписались, – всё с тем же сочувствием подытожил Геркан.

– Зачем же ты явился в центр мегаполиса?

– У меня дела, – уклончиво ответил Леней.

– Какие?

– Это секрет.

Геркан украдкой подмигнул мне и состроил расстроенную физиономию.

– Секрет от старого друга. Ты изменился, Леней.

Смотреть на сатира было больно, кислая рожа и пафосные слова Георгия Денисовича, кажется, ранили его в самое сердце. Мучительные колебания козлоногого длились секунд пятнадцать, не больше.

– Вакхий поручил мне приглядеть кое за кем.

– За кем?

– За вами, – поведал Леней страшным шепотом. – Только тссс! Я вам ничего не говорил.

– Конечно, не говорил, – Геркан изобразил честную мину. – И что интересует Диониса?

– Старых богов интересует, что вы затеваете.

– Так зачем тебе за нами следить? – недоуменно поднял брови Геркан. – Пришёл бы сразу ко мне, я бы тебе рассказал по старой дружбе.

– Правда? – пьяные глаза Ленея наполнились слезами. – Ты всегда был добр ко мне, маленький Геркан. Твоё здоровье!

Сатир поднялся из-за стола, поднял ополовиненный второй кувшин и принялся хлебать прямо через край, уже не озадачиваясь такой ерундой, как бокалы. Когда пустой кувшин вернулся на стол, взгляд сатира сделался шальным:

– А где здесь можно погадить честному сатиру? – уже безо всякого стеснения проблеял он.

– Туалет рядом с гардеробом. Мимо ледяного рыбного прилавка налево,

– указал направление Георгий Денисович.

– В таком случае я вас покину. Но заскучать не успеете, обещаю!

Леней поднялся, чуть не повалив стул, и вихляющей походкой двинулся в сторону гардероба.

– Ну вот, – Геркан растянул губы в хищной ухмылке, – ещё полкувшина, и он наш со всеми потрохами. Я ж говорю, он наивен. Знал бы Дионис, как легко я манипулирую этим козлоногим, он бы ему рога поотшибал.

Всё это выглядело так, будто взрослый циничный дядька забирает у ребёнка конфету, навешав ему лапши на уши, а тот, поверив, сам отдаёт сладкое, преданно глядя в глаза.

– Вам его не жалко?

– Кого, Ленея?

– Он к вам хорошо относится, а вы его используете.

– Если я стану думать о всяком, кто ко мне как-то относится, я свихнусь быстрее оставшегося без работы Атланта. Ты должен уяснить для себя, возница, цели богов несоизмеримо выше чьих-то обид, желаний, жизней. А это просто сатир.

Я хотел было сказать всё, что думаю по этому поводу, но в этот момент к нашему столу подошёл официант, и мне пришлось проглотить ответ.

– У вас всё в порядке? Хотите что-то ещё? – поинтересовался он, забирая пустые кувшины.

– Нам меню, а нашему отлучившемуся другу уже ничего не надо. Ему и так весело.

Будто подтверждая его слова, в зал, пошатываясь, вернулся Леней. Шляпу он, по всей вероятности, оставил в туалете или где-то на подступах к нему. Спутанные кудри сатира окаймляли блестящую круглую лысину, чуть выше лба торчали небольшие аккуратные рожки. Впрочем, добраться до стола сатир не успел. На полпути ноги его спутались, как это может быть только у крайне пьяного человека, и Леней всем весом грянулся на пол. В последний момент, правда, он успел сгруппироваться каким-то невероятным образом и, кувырнувшись через голову, поднялся уже в чёрной шерсти на четырех ногах.