Спустившись, я потянул за угол коврика. Под ним лежали толстые дубовые доски. Я хотел поднять их и отодвинуть, но внезапно Спаркс зашипел:

– Не трогай доски!

– Почему?

– Сумеешь, не прикасаясь к дереву, побольше отодвинуть коврик?

– Конечно.

Я сделал, как он попросил. Спаркс тихо присвистнул. Но я не понимал, что его смущает.

– Да в чём дело?

– Выключи на секунду свет, увидишь.

– Эм, ладно, но…

Если я выключу фонарик, станет совсем темно… Была не была.

Магия – дело таинственное. Вдоль деревянного пола по кругу была начерчена грубая коричневая линия. Вторая линия виднелась примерно в метре от первой. Между ними был нарисован ряд волнообразных символов. По идее, в темноте их не должно быть видно, но они светились. Хотя нет, не совсем точное слово. Представьте, что вы изобразили коричневый круг на белоснежном листе бумаги. При ярком солнечном свете видно всё богатство цвета. А если залить рисунок чёрной краской? Он потускнеет, но коричневый всё ещё будет заметён. Следы выглядели примерно так.

– Что это?

– Знак земли, защитный и мощный. Я не силён в этих вопросах. Я говорю на языке земли, но не чувствую его так, как огонь. Одно можно сказать точно – здесь задействована очень опасная магия.

Несколько секунд я всматривался в символы.

– Как их обойти?

– Не уверен, что это возможно. Честно говоря, я бы не стал пытаться их обойти. Символы могут находиться здесь столетиями и не вызывать никаких проблем. Зачем их тревожить?

Я снова включил свет, чтобы видеть Спаркса.

– Подвал принадлежит Оскару.

– Твоему отчиму, от которого ты меня прятал?

– Да. Не уверен, что он встретил бы тебя с распростёртыми объятиями. Даже если бы поверил, что ты обыкновенный кролик. Из-за Оскара у нас нет домашних животных. Он уверяет, что у него аллергия на живность, хотя я никогда не замечал у него аллергической реакции. Думаю, он просто терпеть не может животных.

– Коим я не являюсь.

– Знаю. Но чутьё подсказывает, что духи ещё меньше ему по душе. Сомневаюсь, что он вообще кого-то любит, кроме, может быть, моей мамы. Он постоянно твердит, что верить можно лишь в то, что видел и трогал сам, лично. Когда я был маленьким, мы с мамой стали посещать церковь или храм, или что-то в этом роде. Там собирались почти такие же свободолюбивые хиппи, как в Демократической школе. Но как только мама стала встречаться с Оскаром, всё прекратилось. Его лозунг гласит: «Всякий раз, когда встречаешь священника, покрепче держи свой кошелёк».

– Не поспоришь. Но как это связано с тем, что мы здесь? Может, наконец объяснишь?

– Извини. Оскар… Что ж, придётся рассказать тебе, что он из себя представляет.

Я показал на люк и выложил всё, что знал про модель в подвале, а также про возвращение ужаса от ощущения чьего-то присутствия. Спаркс уже давно был в курсе моих приключений в тоннеле под Капитолием. Во время монолога я вспомнил об утреннем впечатлении от Оскара, когда он показался каменным, поэтому упомянул и об этом.

Спаркс присел на корточки.

– Это меняет дело. – Он снова глянул на доски. – Не нравится мне всё это. После твоего откровения мне бы совсем не хотелось знать, что находится по ту сторону. Сумеешь аккуратно убрать коврик, не касаясь дерева?

– Без проблем.

Я выключил фонарик, чтобы видеть символы. Хотя и магия, и заклинания сильно пугали меня. Поэтому, закончив, я поспешно зажёг свет. Спаркс сидел наверху, на краю колодца, и внимательно изучал рисунок.

– Может, помочь тебе спуститься? – поинтересовался я минут через десять. – Рассмотришь всё как следует.

Он покачал головой:

– Не поможет. Кстати, не стоит подходить слишком близко. Там может находиться камера или что-то другое, что нас заметит.

Я посмотрел на доски, и меня накрыла новая волна беспокойства.

– А как же я? Я ведь уже здесь.

– Переживать уже поздновато. Я почти уверен, что ты ничего внизу не потревожил. – Он пошевелил ушами. – Судя по всему, оно не слишком чувствительное, зато совершенно точно очень мощное. Не знаю, как нам обойти символы. Думаю, придётся отступить и поискать другой путь.

– Нет.

Я не собирался ничего говорить, однако слово вырвалось откуда-то из самой глубины сердца.

Спаркс наклонил голову:

– Что «нет»? У тебя есть идеи?

– Нет, но такой способ должен быть.

Я вспомнил, как учили в Демократической школе: «Если вы не видите решения проблемы, то, скорее всего, вы просто неправильно на неё смотрите».

– Я весь внимание.

– Принцип Александра Македонского.

Спаркс приподнял бровь:

– Продолжай.

– Гордиев узел. Мифология утверждает, что в древние времена существовал узел, который никто не мог развязать из-за невозможности отыскать конец. Тогда Александр просто достал меч и разрубил узел. Он нашёл новое решение проблемы, рассмотрев её под другим углом зрения. Так говорил учитель.

Заяц скрестил передние лапы на груди:

– Хорошо, умное дитя. Делать-то что будем?

Я поник:

– Не знаю. В чём всё-таки проблема?

– В символах, из-за которых мы не можем продолжить путь.

– А поконкретнее? В чём принцип их действия?

Спаркс пожал плечами:

– Я не настолько разбираюсь в знаках земли, чтобы ответить точно. Но ясно одно: если сдвинуть доску, она разорвёт круг, и демоны вырвутся на свободу.

– Понятно, – кивнул я. – Разорвать круг мы не можем. Какие риски ещё существуют?

– Если кто-то коснётся досок, получится то же самое. Не знаю, что именно произойдёт, но последствия будут ужасны.

– Ты же ходил по коврику, когда надписи были под ним, и всё было в норме.

– Зато так ты не сможешь попасть в подвал.

Я выключил свет и осмотрел внешний круг.

– Он не доходит до края, верно?

– А?

– Круг ведь не распространяется на камни в колодце? В темноте плохо видно, поэтому я не вполне уверен.

– Не распространяется, – сообщил Спаркс. – Это играет какую-то роль?

Я снова включил свет, чтобы видеть зайца.

– А если поднять все доски вместе, как дверь люка? Это выпустит духов?

Спаркс задумался. Потом произнёс:

– Скорее всего, нет. Но только как это сделать? Доски большие и тяжёлые, их нечем подцепить.