– Это безумие.

Я закатил глаза:

– Как будто я не слышал этого раньше.

Пламя горело, не нанося никакого вреда. Я стоял в середине огненного сада с миллионами цветов и свечей, исполняющих вокруг меня неистовый танец. Преобладали красные и жёлтые оттенки, но были также сине-зелёные и ярко-фиолетовые. Пространство огромного театра Демократической школы расцвело – ад Данте, если в двух словах.

Я стоял на сцене, в самом центре, – звезда пьесы, строки из которой не мог вспомнить, чтобы спасти свою душу. Это было пари: моя душа против пламени. Эвелин сидела в первом ряду, ярко светилась и произносила слова, которые я так отчаянно хотел сказать. Но когда я попытался прочитать по её губам, то понял, что она говорит по-английски, а я понимаю только язык пламени.

Я приближался, пытаясь вникнуть в суть, но оркестровая яма под ногами внезапно превратилась в зияющую пустоту, заполненную той же злобой, что и существо в тоннеле. Оно жаждало, ненавидело и рассматривало меня. Попятившись назад, я споткнулся и упал, ударившись головой о сцену. Огни закружились и разрослись. Показалось, что смогу вырваться.

Откатившись в сторону, я свалился с кровати, приземлившись на руки и колени. Когда я поднялся, то стопы провалились в сажу. Мои сны, связанные с огнём, снова перетекли в реальный мир.

Внимание привлекло тихое шипение, доносящееся из ящика возле изголовья кровати. Я притянул его к себе и заглянул в кроватку, которую соорудил для Спаркса. Заяц дёргался и извивался, как кошка, которой снится кошмар. Я осторожно тронул его за плечо.

Спаркс проснулся, резко поднял голову и посмотрел на меня.

– Твои сны глубоки и темны, как ловушка для неосторожных фамильяров[9].

Он впервые употребил это слово, так хорошо знакомое мне по фантастическим романам.

– Ты теперь фамильяр? И служишь мне, мальчику-колдуну?

– Не совсем. Фамильяр наполовину, поскольку вызов был неполный.

– Но ты видел мой сон. А это?

Я поднял ногу, демонстрируя на стопе сажу.

Заяц несколько раз моргнул, потом лапой коснулся большого пальца на моей ноге.

– Интересно…

– Что интересного?

– Ты бродишь во сне или они преследуют тебя в нашем мире?

Он понюхал свою лапу, затем щёлкнул ушами, будто плечами пожал.

– Ответа нет. Никаких снов и капелька магии.

Он улёгся на спину:

– Теперь, когда все спят, может, попробуем ещё разок пробраться в подвал?

Я и сам размышлял об этом.

– Отличная идея!

Я достал припрятанное под кроватью полотенце и вытер ноги. Когда мне было пять или шесть, я часто прятался под кроватью. Сидел на полотенце, а проход прикрывал ящиком. Так удавалось побыть одному. Я люблю людей, но время от времени мозгам нужен отдых. Поэтому лучше всего спрятаться и отвлечься.

Я наспех оделся, и мы рванули к колодцу. Минут через десять я уже убирал с пути фанеру и закреплял канаты. И вдруг – БАБАХ! – верёвка выскользнула из рук и, словно извивающаяся змея, с шумом упала на дно.

– Спаркс, беги к лестнице, слушай, не проснулся ли кто, быстро! Предупреди, если услышишь шаги.

Заяц бросился к люку, а я попытался вернуть ковёр на место. Неизвестно, разбудил ли шум маму с Оскаром, но, боюсь, даже мёртвые пробудились бы от такого грохота. Как хорошо, что ближайшее кладбище далеко. Значит, пробуждение мёртвым не грозит.

Над головой замаячил огонёк, и я услышал голос Спаркса:

– Кто-то идёт. Сваливаем!

Я карабкался с такой скоростью, что ободрал ладони о канат. Морщась от боли, всё же закрепил его и полез дальше. Послышались тяжёлые шаги.

Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Стараясь действовать как можно тише, я закрыл люк и практически телепортировался к дверям шкафа. Но было слишком поздно. Выходя в столовую, я услышал, что дверная ручка в гостиную поворачивается. Вот и всё, мне конец. Конец.

Я замер, лихорадочно перебирая планы: лучше рассказать историю, как я шёл из ванной (в майке и джинсах), или залечь в кровать, надеясь, что Оскар меня просто не заметит. В конце концов, притвориться мёртвым.

Ручка закончила поворачиваться… но дверь осталась закрытой. Сердце снова зачастило.

Слава богу! Дверь оказалась заблокированной – такое иногда случалось с нашим механизмом. Снаружи доносились крики Оскара. Непонятно, есть ли у него ключи или ему придётся за ними идти. Это было уже не важно. Главное – я спасён! Я на цыпочках пробрался в спальню, скинул одежду и скользнул под одеяло.

Судя по звукам, дверь наконец открыли. Под Оскаром заскрипели ступени. Он прошёлся над столовой, топая, как слон, и спустился по задней лестнице. Через минуту его голова просунулась в мою комнату. Я лежал неподвижно, стараясь дышать ровно, несмотря на то, что здорово саднило ладони.

Через минуту Оскар вышел. Слышалось, как открываются и закрываются двери в другие комнаты. Я молился, чтобы Оскар не пошёл к люку и не заметил, что фанера не на месте. Слава богу, он не полез в шкаф, а вернулся в комнату и громко улёгся в кровать.

Облегчённо выдохнув, я отыскал пижаму. Придётся подождать, пока Оскар заснёт, чтобы обработать ссадины. Вернулся Спаркс и запрыгнул на кровать рядом со мной, чтобы я мог разглядеть его в тусклом свете уличного фонаря.

– Повезло, что дверь заперта, – шепнул я.

– Ага, кроличья лапка приносит удачу.

Спаркс улыбнулся и, выпустив когти на передней лапке, любовно отполировал её о мех.

– Это был лёгкий заряд. Обращайся.

– Спасибо огромное! Ты меня спас.

– Что теперь?

Я пожал плечами:

– Следует взять паузу, пока дом не перейдёт в наше распоряжение хотя бы на несколько часов. Ещё нужно вернуться в школу, ведь я пропустил весь вчерашний день. Если прогулов накопится слишком много, то разборок не избежать. Быть тринадцатилетним – сплошные проблемы.

– Эй, Кальван, пора вставать.

Нежное прикосновение мамы дорогого стоит.

– А? В чём дело?

Я разлепил глаза и увидел над собой её лицо.

– Прости, что разбудила так рано, но сегодня я сама отвезу тебя в школу.

– Классно!

Я думал, это сделает Оскар.